Когда он перестал играть, все долго молчали. Он испуганно озирался, ему сразу снова показалось, что он некстати вылез со своей музыкой… Полгода назад мне за такой класс голову бы оторвали, смятенно подумал он, и вдруг увидел слезы на глазах пилота.
– Этот мальчик стал бы музыкантом, – проговорил инженер и снова лег, заложив руки за голову. – Э-э!..
Музыкант покраснел. Его друг поднялся, подошел к нему и хлопнул по спине.
– Нормально, – сказал он как профессионал профессионалу. – Нормально, хотя раньше ты играл чище.
Но никто не плакал, слушая, как я играю чище, подумал музыкант. Он был потрясен. Он все смотрел на пилота. Вслух он сказал:
– Еще бы. Почти месяц уже не работал.
– Да, пальчики того…
– Жаль, дальше идти надо, – вздохнула мать. – Так славно было бы тут остаться… жили бы себе…
– Спасибо, парень, – сказал пилот, зачем-то застегивая пуговицу на воротнике рубашки. – Это было неплохо. Ладно. Всем спать.
– Тс-с! – вдруг прошипел шофер, сидевший ближе всех к окну.
Все замерли. Стало совсем тихо, лишь ветер гудел снаружи.
– Что? – шепотом спросил пилот, выждав.
– Показалось?.. – еще тише пробормотал шофер. – Вроде как мотор…
Все уже стояли, пилот схватился за автомат. Пригибаясь, шофер мягко подбежал к окну.
– Ничего, – сказал он чуть спокойнее и распрямился, заглядывая ниже. Было видно, как он вздрогнул, как исказилось его лицо.
– Следы!! – свистящим шепотом выкрикнул он.
– Боже милостивый!.. – простонала мать, прижимая к себе дочь.
Все приникли к окну. След гусениц был отчетлив, видимо, машина только что прошла. На глазах ветер зализывал его струйчатыми потоками поземки.
– Спокойно, – сказал пилот. – Парни – к окнам! Ты здесь, ты в кухню. Вести наблюдение, стрелять без команды. Боеприпасы экономить! Женщины – в столовую, она от лестницы дальше всего. У вас один автомат, будете в резерве. Мы с инженером выглянем. Шофер – у двери, при необходимости прикроешь. По местам! Может, ничего страшного. Может, они ехали мимо! Сними с предохранителя, не забудь, – совсем спокойно сказал он музыканту.
– Не забуду, – ответил тот. Его колотило.
– Вперед.
Мужчины вышли. Музыкант двинулся было за ними из комнаты и вдруг налетел на завороженный взгляд дочери. Глаза ее были огромными и темными, и дрожали ее губы, которых он так и не поцеловал.
– Ты обещал… – выдохнула она. – Помнишь? Ты обещал!
– В столовую! – крикнул он, срываясь. У него подкашивались ноги, в висках гулко била кровь.
Он с трудом открыл дверь на кухню. В лицо ему хлестко, опаляюще ударил колючий воздух дня, не прикрытого ни стеклом, ни респиратором. Осторожно, стараясь двигаться мягко, как шофер, музыкант подобрался к окну.