Такие вещи Влад просекал на раз. Обычно этим занимались женщины, потому что ориентацию свою Сокольский скрывал тщательно, и в деловых кругах о ней знало крайне мало людей. Да, его порой видели в одном из клубов, но все сведения об интимных склонностях так и оставались на уровне сплетен — об этом он заботился. Поэтому когда Сокольского пытались ловить на живца, это были холеные красотки, изображающие разную степень наивности: от откровенных хищниц до милых девочек-припевочек. Взмахи ресницами, улыбки, игры с туфелькой и как бы невзначай касающийся губ карандаш… Язык тела, который отлично действует на тех, кто о нем не знает, и чуть похуже на остальных, но все же действует. Были и более тонкие попытки: случайные встречи, замерзающие под дождем девицы и даже умелые попытки поймать его на профессиональный интерес. Так что миг, когда на него открывают охоту, Влад ловил сразу и безошибочно.
Олег Грабар ничего подобного сделать не пытался. Но в то же время реагировал на близость Влада совершенно недвусмысленно: расширенные зрачки, учащенное дыхание и тончайшие изменения пластики изобразить куда сложнее — это уже высший пилотаж. Но Грабар честно старался их скрыть, на это Влад тоже мог бы поставить любимый дублон-талисман. Ладно, обычное дело, такой симпатяга вполне может оказаться если не геем, то хотя бы бисексуалом. И даже удачно. Влад пообещал себе, что получит от этого романа максимум удовольствия и заодно присмотрится к мальчику повнимательнее — хорошие юристы на дороге не валяются. Но это потом. Когда закончится дело «Монтроза». Укладывать сотрудника Табана в постель прямо в процессе этого дела? Нет, разумеется. Этого он точно делать не собирался.
Скажи ему кто, что уложит, да еще и не в постель, а прямо на собственный рабочий стол, Влад бы покрутил пальцем у виска и посмеялся.
Теперь он понимал, что такое солнечный удар в отношениях. Когда они оказались так близко, что Влад чувствовал чужое дыхание и аромат то ли шампуня, то ли геля от волос и кожи Грабара, он все еще контролировал ситуацию. Даже играл в нее с удовольствием. А потом сорвался. И потом только благодарил неизвестно кого, за то, что Грабар сорвался тоже. Сорвался более резко и отчаянно, чем Влад, потому что и опыта такого не имел, и рисковал куда сильнее. Да и положение у него было — не позавидуешь. С цинической точки зрения то, что они устроили в кабинете Влада, выглядело очень однозначно и похабно. Использование служебного положения — это еще цветочки, ведь строго говоря Грабар на Влада не работал. А вот все остальное…