За окном засигналила машина. Сокольский не торопился объяснять, впрочем, это и не нужно было. Но и Олег так просто не уступит своего. Если шеф повел себя, как придурок, то надо хотя бы попытаться спасти ситуацию. Еще бы только владелец «Корсара» не смотрел, как хищник на лакомый кусок.
«Интересно, каков он дома? Вероятно, женат на красавице, она бизнес-леди, а няня воспитывает детей. Хотя… возможно, и нет. Вполне могут быть хорошими родителями».
Но руки… Кольца нет. Правда, в наше время это не показатель. И пальцы такие… ему бы на музыкальном инструменте играть или показывать фокусы, когда забываешь про реальность, глядя только на гибкие пассы, веря уже не в магию представления, а в волшебство этих прекрасных рук.
— Олег, — вкрадчиво произнес Сокольский, — вы же понимаете…
Грабар понимал. Еще как понимал. И где-то целый час после этой фразы завуалированно говорил: «Да, Владислав Алексеевич. Конечно, Владислав Алексеевич. Вы, безусловно, правы, но, видите ли…».
За окном начало темнеть. Откровенно хотелось поесть и совсем не по-деловому завалиться спать. С утра на ногах: то в управление, то в суд. Человек нюансов, шеф незабвенный, умудрился наделать столько хвостов, что обзавидовался бы любой японский бог. Хвосты росли, как у мифической лисы-кицунэ, и отпадать совершенно не желали.
Голос, кажется, немного сел. Говорить сегодня пришлось очень много, голосовые связки не выдерживали. Сокольский слушал его с легкой улыбкой. Не сказать, что издевательской, но такой… вежливо-заинтересованной. И не в разрезе: «ой, и правда, не можем с вас поиметь денег?», а — «прекрасно, а что следующее выдумаете… Олег?»
Сокольский произносил его имя с какой-то необычной интонацией. Уловить оттенки не получалось, но почему-то казалось, будто нечто ускользает. Нечто важное.
Хотелось уже на все плюнуть и выразительно глянуть на часы.
— Что ж… — неожиданно мягко произнес Сокольский. — Разговор действительно… долгий. А уже… — Он повернул голову, глянул в окно. В то же время Олег чувствовал, что за ним по-прежнему наблюдают: цепко, внимательно, захочешь — не сбежишь. — Поздно. Вы будете не против, если мы перенесем нашу беседу, скажем, на послезавтра?
«О боже, да. Исключительно „за“ всеми частями тела» — подумал Олег.
Но лишь кивнул, давая понять, что возражать не станет. И возможно, еще бы и пообсуждал, так как работа прежде всего, но…
— Желание клиента закон, — ответил он с едва заметной улыбкой.
Ровно настолько заметной, чтобы заказчик не чувствовал, что от него хотят избавиться.
— Закон, говорите, — вдруг задумчиво протянул Сокольский, и Олегу стало нехорошо.