— Но они сдаваться не собираются.
— Правильно. А раз руки они поднимать не желают, то что попробуют сделать?
Я, как мог, изобразил недюжинную работу мысли.
— Ну-у… хм… я думаю… Я думаю, они решат прикрыться кем-то из тех, кто находится в том помещении вместе с ними.
— В точку, — Иван Николаевич внимательно посмотрел на меня. — Что дальше?
— Дальше они выходят по одному из сберкассы, прячась за спинами обычных граждан, и угрожают их всех убить, если мы не отступим.
— Жуть какая! — покачал головой Кривошапкин. — Неужели такое и вправду бывает?
— Ну, мы же всего-навсего фантазируем, — отмахнулся Ходырев. — Убить, может, и не убьют, но полностью исключить подобный исход нельзя.
— Если это рецидивисты-мокрушники, — вмешался в разговор Михаил, — то убить им раз плюнуть.
— И значит, что? — Иван Николаевич поднял вверх указательный палец.
— Что, что? Мочить их всех надо, — брякнул Смирнов. — То есть, тьфу ты, нейтрализовать по-быстрому, если возможность имеется. Но только, чтобы с мирными гражданами ничего страшного не случилось.
— А может, надо сначала переговоры с бандитами провести? — усомнился я в столь радикальном выводе.
— Можно и переговоры, можно ещё что-нибудь, — пожал плечами «чекист». — Если я правильно понимаю, нас в данном случае интересует конечная стадия.
— Именно, — кивнул подполковник. — Переговоры завершились ничем, договориться не удалось. Бандиты в истерике, в любую секунду может случиться непоправимое.
— И тут на сцену выходит главный герой. Весь в белом, — рассмеялся молчавший доселе Семёныч.
— Всё верно, — в тон ему усмехнулся Ходырев. — А зовут этого героя Фомин Андрей Николаевич. Понимаешь, Андрей, к чему я клоню?
А чего тут не понимать? Всё предельно понятно. Товарищи офицеры для меня целый спектакль разыграли. Наверное, щадили мою неокрепшую психику. Любой советский пацан просто представить не может, что «наши» преступники тоже берут заложников. На это только фашисты способны. «Советская малина собралась на совет. Советская малина врагу сказала — нет!» Увы, пройдёт всего лет пять или шесть, и никого это уже удивлять не будет. Нелюдь живет среди нас, и чем ближе мы к «свободному рынку», тем её всё больше и больше.
— Понял, Иван Николаевич. Я должен подстрелить бандитов, но не должен зацепить мирных граждан.
— Правильно понял, — вздохнул подполковник. — Твоя задача заключается именно в этом. На каждой мишени я нарисовал дополнительную фигуру. Силуэты — это простые советские люди, в которых ты ни в коем случае не должен попасть. Бандиты прячутся у них за спинами. Головы преступников, их-то я как раз и нарисовал, выглядывают из-за плеч граждан. Всего мишеней четыре, а у тебя только четыре патрона и пятнадцать секунд чистого времени.