Примерно в это же время в сумрачных зонах рядом с Комерцио и Чикурином начали находить мертвые обнаженные тела. Убили и обобрали. Пропало две машины. Грешили на Небесную Башню – мол это из разрушенного заброшенного города разбойнички прикатывают. Вот только Хорхе то знал, что они не при делах. А в последовавшей еще одной проповеди на главной площади Комерцио один из адептов новой веры громогласно заявил, что ради великой светлой цели они готовы и в грязи испачкаться. Слова словами, но кто-то узнал приметные предметы у этих адептов – футболки, чуть перешитые шорты и штаны, а главное – шлепки. Резиновые дубовой крепости ядовито-зеленые шлепки, в которых щеголял проповедник – этими шлепками гордился один из тех, кого нашли мертвым на сумеречной тропе.
В общем умный Хорхе сопоставил несколько фактов, нашел виновных, но окрестил их просто разбойниками, не поверив, что на самом деле существует новая «Мать», которой каждый желающий может присягнуть на верность. Я бы тоже не поверил, но упомянутые теми проповедниками детали повторялись раз за разом.
Арка из сверкающего металла.
Священный разумный зверь.
Пылающие письмена перед глазами.
Все это более чем знакомо любому гоблину нашего «родного» мира.
А этот разумный зверь – проповедник описывали его как двуногого рогатого священного разумного дивинуса, что охраняет лабиринт скрывающий алтарь Новой Матери. Лабиринт, сквозь который может провести лишь путеводная красная нить, тянущаяся от входа. Охраняющему лабиринт зверю надо в специальной комнате у входа в лабиринт оставить подношение – свежие фрукты, немного вина или самогона, а можно и привратную жрицу, что за небольшой подарок согласится усмирить своим лоном рыкающего святого зверя, в то время как желающие приобщиться к новой вере будут блуждать по лабиринту…
Там многое что рассказывали блеющие проповедники охотно слушающим аборигенам.
Зверь – это мол не метафора, а реальная мускулистая страшенная тварь. И лабиринт существует на самом деле. И дары нельзя забыть – обязательно прихватить с собой, ведь никто не захочет услышать топот пустившегося за тобой в погоню не усмиренного дарами зверя…
Охренеть…
Звучит бредом.
Вот только я знал, как назвать двуногого разумного рогатого копытного зверя. Минос. Вот кто это. Здесь его почему-то называли Минотавром.
– Сучий минотавр – рассмеялся я, прислушиваясь к захлебывающему крику боли за внедорожником – Ну ладно… мы принесем тебе дары…
Услышав шорох, повернул голову и увидел… вывалившегося из-за машины чужак с залитой кровью грудью, держащегося за шею, шатающегося, пучащего глаза. Сделав еще шаг, чужак упал, разок дернулся и облегченно затих. Я поднял взгляд повыше – на согнувшегося в рвотном приступе Хорхе, мертвой хваткой держащего рукоять кухонного ножа и поливающего землю остатками завтрака. Стоящий за ним Каппа всем своим видом выражал презрение. Оскалившись в беззвучном смешке, я выждал минуту, потратив ее на выбрасывание не вяленого, а подтухшего мяса в кусты – вырвать бы сучьему заготовщику руки и подвялить на его глазах этим же способом. Затем, лениво разглядывая нож с искусно выточенной роговой рукоятью, изображающего трахающихся гоблинов, я напомнил: