Приняв долгий горячий душ, я наливаю бокал вина. К тому времени, как собираюсь поболтать с Эстель, я уже допиваю второй бокал, что для меня теперь многовато.
Я сворачиваюсь на диване с бокалом в руке и смеюсь, когда Эстель отвечает на звонок радостным:
– Блайт! Блайт! Блайт! – И исполняет сумасшедший танец по комнате в общежитии. Ей хватило сообразительности в этом году остаться жить одной. Не уверена, что кто-то, кроме меня, смог бы вынести ее. Или любить, как я любила и люблю до сих пор.
– Как ты, псих? – Салютую ей бокалом. – Счастливой субботы!
– Тебе тоже! Учеба закончится через несколько дней. Не могу дождаться!
Я подозреваю, что Эстель уже выпила, судя по громкости ее голоса.
– Расскажи мне обо всем.
Я откидываюсь назад и позволяю ей рассказать мне, как она заканчивает год. Я знаю, что прошлой осенью они с профессором перестали встречаться, и с тех пор она, кажется, прыгает от парня к парню. Еще не слышала об одном и том же парне больше одного раза, но все еще надеюсь. Эрик и Зак до сих пор вместе и планируют провести лето в Мэдисоне, а Сабин снова останется в местном театре.
– Ох, я тебе говорила про Сабина? – Эстель приближается к камере так, что я практически могу заглянуть ей в нос.
Я смеюсь.
– Нет, что?
– Помнишь ту девчонку Кристал с прошлого года?
– Конечно. Он снова с ней?
Эстель поднимает два пальца.
– С ней и ее соседкой Марисой. Вместе, – она хихикает.
– О боже, какая гадость! Эстель! И слышать не хочу таких подробностей! Фу. Я не могу такого думать о Сабине.
– Соседки, ради всего святого. Как банально! Ты же не можешь представить нас с одним парнем, верно? То есть, я бы не смогла смотреть тебе в глаза на следующий день. Не потому что ты не суперсексуальная и все такое, не подумай, но… А то, что ты встречалась с моим братом, только ухудшило бы ситуацию. – Она хлопает себя по рту. – Вот дерьмо! Прости.
– Эстель, все нормально. Прекрати.
– Черт побери, Блайт. Мне не стоило поднимать эту тему. Я бестактная сучка.
– Просто прикоснись к неоновому Иисусу и будешь прощена.
– Повиси! – Эстель вскакивает, и я слышу стук каблуков по полу, когда она подходит к картине, висящей на дальней стене. Она привстает на цыпочки и гладит неонового Иисуса по голове.
– Мне стыдно! Ты меня слышишь? Я раскаиваюсь!
Ее короткая рубашка приподнимается, когда Эстель протягивает руку. Понимаю, что изображение с камеры не идеальное, но могу поклясться, что вижу синяк на бедренной косточке. Я забываю об этом, как только лицо Эстель снова появляется на экране, потому что она пугает меня до чертиков, и я чуть не проливаю свое вино.