Воцарилась неловкая пауза. Пытаясь как-то восстановить контакт, я кашлянула и заговорила о другом:
— Непростая у вас работа, Татьяна Петровна! Я побыла здесь пять минут, поговорила с двумя детьми, а уже на душе такой камень! Как вы-то выдерживаете здесь каждый день?
Чижова иронически покосилась на меня и почти равнодушно заметила:
— Привычка! И вы бы привыкли. Это только новичкам кажется, что они попали в какое-то особенное место. Детские дома были и будут — никуда от этого не денешься. Если бы со мной что-то случилось, мой сын тоже бы попал в детский дом. Это жизнь, Ольга Юрьевна!
Наверное, она была права. Но спокойнее у меня на душе не стало. Разумнее всего было продолжать заниматься своим делом, и я опять к нему вернулась, спросив у Татьяны Петровны:
— Вы собираетесь теперь ночевать дома или все-таки воздержитесь?
Она пожала плечами.
— Игорь настаивает. Загорелся теперь — выпишусь, выпишусь! Нечего тебе, говорит, по чужим кроватям отираться. Да и здесь, я говорила, ремонт начинается. Скорее всего придется вернуться домой. Страшно, конечно, но что же делать? Если бы у нас дома хотя бы телефон был… Игорь-то хорохорится, да какой из него защитник! Мальчишка он еще… Да и рука вот…
— Ну, ничего! — ободряюще сказала я. — Что-нибудь придумаем. Вечером я к вам загляну, если не возражаете.
— С чего бы я стала возражать? — удивилась Чижова. — Заходите в любое время. Я буду только рада. Только сегодня я до четырех работаю, потом загляну к сыну, так что дома мы вряд ли будем раньше пяти…
— Тогда до вечера, — сказала я, поднимаясь. — Поеду в редакцию. Если что — звоните туда.
Вернувшись в редакцию, я сразу поняла: что-то случилось. Об этом говорило взволнованное лицо Ромки, сосредоточенный взгляд Кряжимского и нарочито флегматичный вид Виктора, который, довольно бесцеремонно сидя на краю Маринкиного стола, покачивал ногой.
— Что это вы такие торжественные? — подозрительно спросила я, оглядывая сотрудников. — Уж не получили ли мы премию от Союза журналистов?
— Премию пока не получили, — с улыбкой произнес Кряжимский. — Зато у нас небольшие неприятности.
— Не тяните кота за хвост, — посоветовала я. — У меня и без того неважное настроение.
— Виктор показал фотографию нашего неизвестного друга компетентным людям, — бесстрастно сообщил Сергей Иванович.
— Ну и что? — с нетерпением спросила я. — Он числится в розыске? Кто он такой?
— Видите ли, какое дело, — невыносимо медленно проговорил Кряжимский. — В милиции тоже очень бы хотели знать, кто он такой. И, кстати, они хотят знать, откуда у нас его фотография. В случайность они не верят. С Виктора уже снимали допрос и взяли подписку о невыезде.