– Всё зашло далеко тогда, когда ваша сторона принялась мухлевать против нас на дуэли. – Твёрдо отвечает Грег. – Скажу проще: вы по горло обосрались, причём прилюдно. А сейчас пытаетесь пригрозить мне плохими запахами, шагая нараскоряку, с дерьмом в штанах. При этом, пытаетесь шевелить булками так, чтоб ваше же говно вас же задевало при ходьбе поменьше.
Анна, впечатлённая образностью речи отца, бесшумно смеётся и невесомо хлопает в ладоши, не издавая при этом ни звука.
– Гхм… – сенатор чуть краснеет, из-за чего становится понятным, что он не один на том конце. – Давайте к делу. Вашему протеже попала в руки достаточно уникальная вещь, которая…
Анна хлопает себя ладонью по лбу и достаёт из кармана овальную бляху. Вертит её разными сторонами перед отцом, кладёт на стол и задумчиво двигает пальцем вперёд-назад.
Через пару минут беседы Хаас-старший, сославшись на дела, отключается, к явному неудовольствию собеседника.
– Откуда?! – он смотрит на игрушку дочери широко раскрытыми глазами.
– Алекс мне отдал. Подарил. Говорит, повесь в комнате на стенку, если так не нужен, – улыбается девочка. – Говорит, пусть будет как память.
– Однако. – Веско роняет мужчина, задумчиво качая головой. – Мне кажется, он не до конца понимает стоимость этой вещи. Как финансовую, так и нематериальную.
– Не считай других глупее себя! – возмущается в ответ дочь. – Всё он прекрасно понимает. Во-первых, ему оно без надобности. Во-вторых, говорит, это ответный жест за наше участие в его судебном деле.
– Если б я знал сразу, я б на Энзи даже этой минуты не потратил, – признаётся Грег. – Концентратора из семьи я не выпущу.
– Батя, это мой концентратор. – Смеётся Анна. – Ты меня, конечно, извини; но не надо за меня ничего решать.
– Да не важно, у кого из нас эта штука! – горячится отец, придвигая бляху к себе и глядя на неё взглядом коллекционера. – Главное, что он теперь у Хаас. И это абсолютно законно…
* * *
Там же, через минуту.
– … да согласен я, что есть объективные процессы. Противоречия действительно слишком велики, чтоб их не замечать. Логически я и сам понимаю, что такое не может длиться вечно. Перекос в обществе в нашу сторону рано или поздно будет выравниваться самим ходом вещей. – Грег Хаас задумчиво смотрит на овальную бляху, которую его дочь вертит между пальцами.
– Разве это не уникальные возможности для тех, кто первым начнёт перестраиваться? – спрашивает Анна. – Если мы стоим на пороге новой эпохи, почему бы не сделать шаг вперёд первыми?
– Риски, – вздыхает отец. – А ты оказываешься на самом острие. Его сейчас только ленивый не будет пробовать на прочность.