Противоположная оппозиция. Конечно же. Когда ты длительное время летаешь на задворках Солнечной системы на достаточно скоростном и маневренном аппарате, взаимное положение внутренних планет тебя мало заботит. Противоположная оппозиция – это противостояние Марса и Земли четко по разные стороны от Солнца. Фактически – наибольшее расстояние между планетами, если упрощать. Нет ни прямой видимости, ни прямой связи, поскольку сейчас гигантский котел светила загораживает от меня дом родной. Значит, нет связи и с лунной базой. А ведь последний сеанс с ними состоялся вчера днем, когда я докладывал о том, что буду вынужден сесть на Марсе. По сути, я обязан был сообщить о случившемся в первую очередь своему непосредственному начальству на Луне. Но я понятия не имел, на какие ретрансляторы настроена станция АРОЭ-11 и как мне переподключиться на нужные спутники. Разобраться – не проблема, все-таки Академию я не зря оканчивал. Но сколько уйдет времени на перепрограммирование чужой аппаратуры – спрогнозировать сложно. Проще взлететь и уже из пространства подать сигнал через ближайший «свой», космофлотский ретранслятор.
Вот только Маркес говорил о надвигающейся песчаной буре, да я и сам уже наблюдал на экране пылевые вихри в бурой мгле. Рискнуть добежать до корабля? В специфических условиях Марса, с которыми я знаком лишь в теории, это равносильно еще одному самоубийству.
– Послушайте, Маркес! Вы хотя бы не отключайтесь. Ну или пусть кто-нибудь из ваших будет со мной на связи постоянно. Как-то мне не по себе в незнакомом месте… с четырьмя трупами.
– Боюсь, при такой погоде стабильная связь маловероятна, – подумав, сообщил собеседник. – Вам нужно успокоиться. Идите в свою каюту. Запритесь, если угодно. Почитайте. Поспите.
– Отличный совет! – пробормотал я себе под нос.
Легко говорить – поспите. Я бы обзавидовался тому, кто в подобных условиях, поднявшись с постели три часа назад и оказавшись не менее трех раз шокированным, улегся бы обратно дрыхнуть.
С этими невеселыми мыслями я снял наушники, выкрутил зуммер вызова на максимум и направился в жилое крыло, едва не споткнувшись о труп Федорова.
Не дошел. Сперва заглянул в столовую, чтобы перехватить чего-нибудь на завтрак, а затем, будто аварийная сирена, взвыл зуммер. Собирая локтями и коленями все углы, я ринулся обратно в диспетчерскую.
– Маркес? Это вы? Что стряслось?
– Ну вот и пересеклись наши дорожки, Подружка! – многообещающе раздалось в наушниках.
Я открыл было рот уточнить, с кем имею честь общаться, и вдруг, словно по наитию, брякнул не самое очевидное: