Тот вскочил как ошпаренный, набычился, но, увидев улыбку на моём лице, тут же остыл.
– Ночь впереди. Идём ломать ветки! – крикнул я и личным примером поддержал призыв, обломив засохшее деревце.
Все рассыпались по роще, ломая для костра нижние сухие сучья осин. Лес огласился треском, говором и смехом. Смеялись в основном Утаре и Муш. Любимая как-то смогла поднять парню настроение, сразу составив ему компанию.
Я подбросил в костерок большую ветку и с умиротворением смотрел, как огонь запрыгал по трещавшим сучьям, освещая кусты и нижние ветви ближайших деревьев, между их вершинами синело тёмное звёздное небо, с костра вместе с дымом срывались искры и гасли далеко вверху.
Мы долго сидели у огня. Под пеплом бегали огненные змейки, а я рассказывал о том, как вижу нашу жизнь «завтра». Пообещал горцам, что скоро, очень скоро, как только вернётся Той, пойти с ними в горы.
Спали мы недолго. Проснулись от холода, едва забрезжил рассвет. Лес утонул в белом тумане, грудь теснило сыростью, тяжело было дышать. Мы пошли, рассекая туман, стараясь держаться оврага. Помнится, он должен был выйти прямо к опушке, чуть выше нашего посёлка.
Тишина вокруг стояла мёртвая, и вдруг где-то неподалёку робко, неуверенно зазвенел жаворонок. Его трель слабо оборвалась в сыром воздухе, и опять всё смолкло, и стало ещё тише. И то ли от страха, витавшего в тумане, то ли от бодрящего холода мы побежали…
Остановились мы только у опушки. Мокрые от пота, усталые и довольные, что скоро окажемся дома. Солнце стояло уже высоко, роса давно высохла, небо было синим и горячим, с гор слабо дул ветер, освежая разгорячённые лица. Среди ореховых и терновых кустов опушки ещё пахло влажным запахом дуба и прелых листьев, на лужке мы почувствовали томящий зной и услышали жужжание насекомых. Шли уже не спеша.
И тут навстречу нам от посёлка побежали женщины. Я совершенно не удивился, когда увидел среди них Лило. Она бросилась мне на шею, тычась губами в нос, щёки и губы. Я искал глазами Утаре, беспокоясь, что любимой не понравится столь тёплый приём девчонки, но она уже бежала к горянкам, сдержанно толпившимся у сенника. Конечно, она соскучилась по подругам…
Лило почувствовала мою тревогу, вспыхнула, отстранившись, и оглядела меня быстрым робким взглядом. Наверное, всё поняла и, резко развернувшись, побрела к реке. «Так будет лучше!» – подумалось, и тут же я попал в крепкие объятия Тиба и Тина, потом других женщин из Рыб. Только женщины Лосей не спешили выразить свою радость. Их волновала судьба мужчин. Тиби, дождавшись, когда соплеменницы перестали меня тискать, взяла за руку и, заглядывая в глаза, спросила: