На очищенном от травы участке загорелись десятки костров, люди почему-то шумно радовались этому. Когда костры прогорели, их разбросали по земле. Несколько раз я мысленно называл ту, теперь уже выжженную, площадку полем, но тогда я ещё и подумать не мог, насколько был прав.
Ночи становились всё холоднее, и я, спустившись в свою берлогу, разжёг в очаге огонь. Щенки задремали, и Муська прикрыла глаза. Вышел на воздух, постоял немного у входа, прикрыл его плетёной заслонкой и пошёл к стойбищу Зубров, где продолжался праздник.
Там горели костры. Столько людей вместе я в этом мире ещё не видел. Они ели и громко общались, повсюду слышался смех. Я пристроился у костра, где пировали Белки. Увидев меня, подошла Тиба и стала кормить копчёной рыбой. Всё шло к тому, что ночь я проведу не один. Настроение потихоньку шло в гору, я расслабился и орал вместе со всеми просто так.
– Хэй! Йо-хо! – Стоило закричать кому-нибудь, и тут же ото всех костров отвечали десятки голосов:
– Йо-хо! Хэй!
В какой-то момент шум утих. Из-за чумов вышли обнажённые молодые девы с венками на голове и охапками травы в руках. Их бронзовые тела блестели в свете костров, и хотя они были из племени чужаков, но татуировок на них я не увидел.
Зазвучал барабан. Не Яххе. Тот глухо бухал, а этот – звонко. Девушки, пританцовывая, двигались от костра к костру и раздавали из охапки прутики Зубрам, своим соплеменникам и Рыбам. Когда они подошли к нашему костру, я почувствовал слабость в коленях. Пришлось опереться на руку Тиби. На голове юных дев были надеты венки из розовых вьюнков и колосков. Мне тут же вспомнилось, как я волком лежал среди них и даже попробовал один на вкус.
Одна из девушек вручила мне колосок. Маленькие зёрнышки соцветия были не больше спичечной головки, рыжие усики, напротив, очень длинными. Я залюбовался большими тёмными глазами красавицы, то поглядывающей на меня с интересом, то прячущей взгляд под пушистыми ресницами. Когда она ушла, я механически отломил зёрнышко и, очистив его от плевел, сунул в рот. Несомненно, я держал в руках колосок пшеницы. Вкус был похожим.
Не знаю, чем больше я был потрясён. Пониманием, что события ночи, проведённой в волчьей шкуре, оказались реальностью, перспективами когда-нибудь отведать лепёшку или красотой юной девушки. Ещё меня тревожило, чем всё-таки окончился мой прыжок на чужака. Но недолго.
Ночевал я действительно не один, и Тиби помогла на время избавить мою голову от тревожных мыслей.
* * *
Из леса, с полян тянуло грибной сыростью. Шелестом дубов, затлевшими кое-где желтизной листьями уже разжигала свои холодные костры осень. Всё чаще моросили холодные дожди, по утрам и вечерами ползли в степь клочья тумана.