— Не очень, — сказал мужчина с брюшком, — если вы поторопитесь, то, наверное, успеете.
В тот вечер сынишка Вано не слезал с велосипеда. Носился по балкону и с гордостью всем сообщал: «Когда я вырасту, папа сделает мне из него двухколесный».
— Ты за что деньги получил? — перед обедом спросила жена.
— За это… в общем, напечатали один материал.
— У тебя что-нибудь осталось? — Жена не стала уточнять, за что он получил гонорар.
— Да. — Вано потянулся за деньгами.
— Хватит, чтобы вернуть долг Пелагее?
— Хватит.
— Тогда давай с ней расплатимся. Она сегодня как раз спрашивала.
После обеда Вано собрался уходить.
— Ты куда? — спросила жена.
— Хочу навестить мать Левана. Я давно у нее не был.
Мать Левана, морщинистая, одетая во все черное старушка сначала не узнала друга своего сына, потом воскликнула «уйме!» и молча припала к Вано и заплакала.
— Где же вы пропали, сыночек, никто не приходит. Я уже решила, что все позабыли моего Левана…
— Нет, тетя Като, я никогда Левана не забуду.
— Знаю, что помнишь о нем. Соседи читали мне твою статью. Спасибо, сынок, что добрым словом помянул моего Левана.
— Не надо меня благодарить, тетя Като. — Леван опустил голову.
— Садись, сынок, ты не женился?
— Женился. — Вано почувствовал смущение.
— И дети есть?
— Сын.
— Дай бог твоей семье счастья!.. А ту девушку ты встречаешь?
— Какую, тетя Като?
— Я говорю о невесте Левана.
— Нет. Я ее давно не видел.
— Наверно, замуж вышла, — холодно проговорила старушка.
— Не думаю.
Они еще долго беседовали. Потом Вано спросил:
— А как вы поживаете, тетя Като, может, вам что-нибудь нужно, может…
— Эх, что мне может быть нужно — матери, потерявшей такого сына! — всхлипнула старушка. — Просто не смогла руки на себя наложить, вот и живу…
Женщина тихонько плакала. Подбородок ее дрожал, в морщинистых руках она теребила носовой платок, и казалось, забыв про гостя, осталась наедине со своим горем.
Вано сидел, неподвижно уставясь в пол, и думал: «Если бы сейчас кто-нибудь пришел и сказал тете Като: мы вернем жизнь твоему сыну, только взамен ты должна пожертвовать собой! С какой радостью бедная женщина согласилась бы на это. А он, Вано? Пожертвует ли он жизнью ради друга? Нет. Не пожертвует. Вот если только часть своей жизни уступит — это возможно. Но если бы все друзья Левана — близкие и далекие — согласились отдать малую толику своей жизни и здоровья, если бы всех знаменитых врачей и ученых всполошила болезнь Левана, если бы поднялись все люди и собрали все средства, какие только есть на свете… Ведь могло бы такое случиться? Могло. И тогда Леван был бы сейчас жив… Невероятно! Леван был бы сейчас жив!»