— Если бы такой вопрос существовал, — твердо проговорил старик, — все было бы просто на свете.
— Тогда допрашивайте меня, как считаете нужным.
— А я и допрашиваю, — многозначительно улыбнулся старик. — Давай говори имя свое и фамилию.
Иаго отер пот со лба ладонью и заметил, как старик опять насторожился.
— Зовут меня Иаго, фамилия Вашакидзе.
— Где живешь?
— В Тбилиси.
— На какой улице?
— Дзнеладзе, шестьдесят один… — Иаго понял, что старик задает, по его мнению, самые сложные вопросы.
— Где работаешь?
— В редакции вечерней газеты, где на четвертой странице печатают объявления о смерти… Знаете такую? Вот когда вашего Сандро задрал медведь, наверно, у нас объявление было — «безутешные родственники извещают…» — Иаго вдруг почувствовал отвращение к себе.
«И все-таки получилось по-детски, — подумал он, — глупо».
Теперь злость его обернулась против старика… Какое он, собственно говоря, имеет право так унижать Иаго своими дурацкими вопросами. Никому и никогда еще не приходилось доказывать такой глупости… Абсолютная глупость… Этот старик с ружьем в руках требует от него подтверждений, доказательств, а сам не знает, какие они должны быть, эти доказательства!..
Лесник поджал губы, взгляд его сделался еще подозрительнее, и указал дулом в сторону:
— Ступай вперед! Остальное там расскажешь.
Иаго охватило неодолимое азартное желание отомстить, жестоко высмеять подозрительного старика. Но пока единственный способ выразить свое пренебрежение к его придиркам — не обращать внимания.
Да, действительно ни во что его не ставить. Иаго высоко поднял голову и, как ни в чем не бывало, стал разглядывать фасад церквушки.
— Я сказал, ступай вперед! — В голос старика вкрались нотки удивления.
Иаго как будто не слышал, медленно и спокойно брел вдоль стены.
— Стой! — закричал лесник.
Иаго задыхался от желания удовлетворить свое оскорбленное самолюбие. И чем больше выходил из себя старик, тем упрямее Иаго внушал себе, что не должен обращать на него внимания.
Он достал из кармана карандаш и записную книжку: то на церковь взглянет, то в книжку уткнется, будто бы записывает что-то. Прошел вдоль одной стены и завернул за угол.
— Стой! Стрелять буду! — В голосе старика слышалась угроза.
Иаго стал напевать, хотя голос и дрожал немного, но так, только так можно сломить этого одержимого старика.
И тут раздался оглушительный залп, как будто небо обрушилось, тугая волна воздуха едва не сбила Иаго с ног. И лесу понадобилось немало времени, чтобы поглотить, растворить в себе гулкое эхо.
Иаго, побелев, прислонился к стене. Лесник вцепился ему в плечо и не отпускал, в левой руке он держал ружье.