Э. Кипиани сознательно прибегает к контрастному изображению. Особенно показателен в этом смысле эпизод, когда едущий в поезде Заал Анджапаридзе сначала вспоминает Иродиона Менабде — и перед взором возникает бледное от страха, одутловатое лицо прожженного дельца, прохвоста, весь его неприглядный облик. Заал отгоняет от себя омерзительное видение, и мысли его устремляются к Гванце Шелиава, и тут он словно теряет реальное представление о вещах и переносится в бескрайний мир добра и красоты, где символом нежности и непорочности выступает прекрасная молодая женщина.
Доброта и нежность, сопутствующие Гванце Шелиава, прочно обосновались в сердце юного Пааты. Паата успел осознать, что человек жив и силен лишь стремлением творить добро. Только это и возвышает его. Паата готов преодолеть любые препятствия, только бы успеть к умирающей старой учительнице, только бы не дать ей усомниться в своих учениках. Паата, стоявший на пороге жизни, уже одержим идеей действенного, активного добра. Во имя этой идеи должен жить человек. В случае надобности ради нее надо пожертвовать жизнью. Подтверждением этой мысли выступают в романе письма отца Пааты — лейтенанта Гочи Хергиани, погибшего на войне…
Роман Э. Кипиани приводит нас к простому, но мудрому выводу: хорошо увидеть и оценить добро, сделанное другими, но этого недостаточно; нужно самому подняться до главной высоты человеческого достоинства. Противопоставление добра и зла в окружении Пааты не только Паате открыло глаза и вывело его на правильный путь, но и молодого следователя Заала Анджапаридзе заставило задуматься. Если Иродион Менабде и его приятели вызывают в следователе ненависть и презрение, то светлый образ Гванцы Шелиава помог исправить ошибку, допущенную им по отношению к любимой Наи. Именно на это незаметное влияние добра сделан в романе главный акцент, и вторая часть почти целиком посвящена описанию обновленных чувств и отношений Заала и Наи…
Это лучшее произведение Эдишера Кипиани, к сожалению, оказалось последним.
Творческая жизнь Эдишера Кипиани оборвалась на подъеме, но душевное тепло писателя согревает нас и сегодня. Его негромкое объяснение в любви услышат потомки, потому что над истинным чувством не властно время.
Гурам Гвердцители