— Я говорю чистую правду, — продолжаю наивную игру.
— В таком случае ваша цель достигнута, вы мне нравитесь.
— Благодарю. Я сегодня — счастливейший человек на земле, — я отвешиваю театральный поклон.
— Как легко вас сделать счастливым! Если бы всем для счастья было нужно так мало!
— А что им еще нужно, не понимаю!
— Прекрасно понимаешь, Заал, не притворяйся.
— Ты отличная девушка, Люся. Ты просто цены себе не знаешь.
Тазо спит. Я бесцеремонно проникаю в комнату и разглядываю вещи, которые в полутьме кажутся какими-то новыми и таинственными. Тазо лежит навзничь, беззаботно посапывая. Рот у него полуоткрыт, словно он приготовился получить лакомый кусочек. Я ощущаю некоторую неловкость от того, что разглядываю спящего, но не спешу его будить. Меня охватывает какое-то таинственное чувство: рядом живой человек, и он не знает, что ты здесь. Совсем другое дело, если бы он видел тебя, засыпая. Но сейчас каждая вещь в комнате приобретает новый необычайный оттенок: книги, ноты, картины, даже гиря, мирно дремавшая в углу. Как будто ничего этого давно нет и я хожу и воскрешаю в памяти прошлое: вот здесь я любил сидеть, за этим столом справляли мы день рождения Тазо, Мелита включила магнитофон… Прекрасное было время… Как мне было хорошо в этой комнате, среди этих немудреных вещей, с этим чудаком, который сейчас мирно посапывает во сне. Что снится ему? Музыка? Наи? Может, он влюблен в нее? По-моему, Тазо проснулся, но притворяется спящим. Сажусь за рояль, наигрываю его любимую мелодию и слышу хриплый со сна голос:
— Молодец!
Тазо встает, потягиваясь.
— Уже семь?
— Почти.
Из соседней комнаты все время доносится грустная музыка.
— Ты давно пришел? — Тазо так пытливо на меня смотрит, словно боится, не выдал ли во сне какую-нибудь тайну.
— Только что. Послушай, кто пригласил меня на концерт, ты или Мелита?
— А почему ты пропустил Наи?
— Наи не стала бы меня приглашать.
— Ты совершенно прав! Наи о тебе и думать забыла. (Зачем он так?!) Но мы сейчас зайдем за ней в консерваторию, у нее занятия кончаются в 8 часов.
— Я никуда не пойду.
— Пойдешь, как миленький.
Тазо берет полотенце и направляется в ванную.
— Ты просто сумасшедший.
— Неправда. Во всяком случае в эту минуту я абсолютно нормален.
— Это еще надо доказать.
— Брось!
— Нет, серьезно. Докажи мне, что ты — не сумасшедший. Интересно, как тебе это удастся.
— Ладно, пока ты умоешься, я буду думать.
— Учти, что ты этим ничего не докажешь. Сумасшедшие тоже думают!
Тазо выходит. Вещи в комнате постепенно приобретают свой обычный вид: стакан — просто стакан, стул — как стул. А совсем недавно вместо них было воспоминание о стакане, о стуле. Все равно чье воспоминание, мое или Тазо, потому что он спал и не имел никакой реальной связи с этим миром. Если бы я ушел до его пробуждения, он бы никогда не узнал, что я здесь был.