— Вот ты трусиха. Как одного врага в мертвого двумя выстрелами превратила, страшно не было. А потом его труп вдруг бояться стала?
— Да, вот такая я трусиха. Я и за тебя боялась, особенно когда всё начало взрываться.
— Я за тебя тоже перепугался, когда твою стрельбу услышал. Мы уже на втором этаже оборону держали. Хотел к тебе броситься на помощь, но понял, что через такой плотный дым не прорвусь.
— Вот и хорошо, что не побежал меня спасать. Все живы и почти здоровы остались.
— Много наших полегло.
— Да, ужас. Следователи между собой говорили, что среди тех, кто живой остался, все раненые и большенство тяжело.
— Я обязательно разыщу Василия и добьюсь, чтобы его тоже наградили. И Максима посмертно. Это они мне помогали. А Василий, раненый в живот, смог убить двоих на подходе к кабинету Брежнева и был второй раз ранен. Вот они тоже герои, как и мы с тобой.
Тут в палату вошли Генрих Эдуардович с Ингой и с ними ещё двое комитетчиков. Я сразу понял, что сейчас начнётся беседа-допрос и отправил Солнышко в машину за одеждой, которую я взял для леса. Не в брежневской же пижаме мне по зданию разгуливать. Я тут разлеживаться не собирался.
Солнышко с медиками вышла, а со мной начали проводить детальный разбор недавних событий. Дотошные следователи скурпулёзно и поминутно восстанавливали с моей помощью события сегодняшнего утра. Пришлось рассказать про три моих пистолета и где я их взял. После чего я попросил их мне вернуть. Вернули пока только один «Макаров», с остальными будут разбираться. Но никаких претензий по поводу «левого» оружия мне не предъявляли. Понимали, что если бы его у меня не было, то и Леонида Ильича, Виктории Петровны и меня тоже не было бы. Про свои необычные способности, что с лечением, что с умением считывать информацию с подсознания, я даже не заикнулся.
В процессе беседы пришла Солнышко и принесла мне одежду. Я переоделся и почувствовал себя нормальным человеком. Правда, не совсем. Хотелось есть и я попросил Солнышко найти для меня что-нибудь съестное на кухне. Через десять минут она мне принесла бутерброды с вишневым компотом и я, жадно поглощая их, продолжал рассказывать следователям о том, как мы держали оборону, акцентируя особое внимание на героических действиях Максима, а особенно Василия. Следователи мне сообщили, что Василий находился без сознания, когда его увозили медики, но был жив.
Полтора часа меня мурыжили, но любые мучения когда-нибудь заканчиваются. Главное, что я был жив, накормлен и невеста моя была рядом. Как только следователи ушли, я заявил медикам, что больше здесь ни минуты оставаться не намерен. Они немного повозмущались, но так как синяк — это не ранение и в стационаре лечить его не надо, то они меня отпустили. Вот стоит только раз попасть в руки к медикам, так они у тебя попытаются найти все возможные и невозможные болезни, а потом тренироваться в их лечении на тебе. Правда, я сам такой. На ком я тут давеча опыты ставил? На «чужих», а потом на Василии. Надо будет, кстати, на досуге проанализировать, что у меня такое с Василием получилось. Ведь это просто что-то невероятное. Короче, надо срочно лететь к Ванге. Только вот когда? Меня точно сейчас запрягут с этим заговором разбираться. По всему было видно, что следователи сами не могут понять, что здесь такое произошло. Уж очень всё это мало было похоже на классический заговор.