порицал трагедию Рай-нуара, говоря, что вместо того, чтобы ее сделать театральной, автор слишком занялся
выяснением общественного мнения на сей счет. Он добавлял: «Полная невиновность тамплиеров и их полная развращенность одинаково невероятны»
[187].
Теперь что касается Климента V и Филиппа Красивого: разве было доказано будто бы верное предположение об их смерти по вызову на Божий суд? Хотелось видеть чудесное в так называемых пророческих словах великого магистра, и друзья Ордена Храма не переставали поддерживать эту мысль; но де Бособр доказал, что ни король Франции, ни папа не умерли в сроки, которые им определил Ж. де Молэ в первые мгновения своей казни. Кроме того, не менее удивительно, как возникла мысль у сторонников тамплиеров о вмешательстве в их пользу божественного возмездия? Эта благочестивая ложь не является первой подобного рода в истории. Было бы более захватывающим увидеть ревностных защитников веры, вызывающих на суд тамплиеров в определенный день за отречение от Бога. Но посмотрите на постоянство народных настроений! Когда 13 октября 1307 года[188] после первой инструкции было оглашено по звуку охотничьего рожка, что духовенство и народ приходских церквей должны находиться в саду королевского дворца, чтобы заслушать там перечень беззаконий, в которых обвинялся орден[189], народ испытал чувство отвращения: каждый осенял себя крестным знамением и не хотел больше ничего слышать[190]. Когда 18 марта 1314 года великий магистр заживо сгорел на площади Дофина, народ ринулся к костру собирать пепел мученика и унес его как дорогую реликвию[191]. Здесь два действия, которые казалось бы противоречат друг другу; но последнее все же истинно, поскольку так выразился протест по отношению к зашедшему слишком далеко правосудию того времени.
Разыскания о происхождении отречения, выраженного в надписи на шкатулке словом Tanker и пр.; О значимости латинского эпитета Germinans
Решение этого тяжелого вопроса антихристианской метафизики, если угодно мне позволить рассуждение о ее происхождении, скрыто в тысячах изгибах многочисленных сект гностицизма[192]. Значит, необходимо, поднявшись к истоку сект, постепенно изучать с моим читателем их родство, пока некоторые из следов нас не выведут на дорогу. Это сложная вещь, ведь нам понадобится пройти настоящий лабиринт сирийского, греческого и восточного эклектизма[193].
Именно еврейская школа Сирии[194] берет на себя пагубную иницативу: Симон Иудей или Волхв, современник апостолов, являлся главой этих закройщиков христианства