. Этот прелат отлучил врачевателя от церкви, разрезав его пояс[440]».
Этот факт очень ценен для нас, поскольку подтверждает две важные вещи: восточный обычай ношения поясов и вид оскорбления, которым выражалось презрение к изображениям. Со всей очевидностью тамплиеры заимствовали у сирийцев символ, выражаемый поясом, и больше того – копирование кощунственных плевков. Что касается природы упомянутого мной символа, то рыцари Храма достаточно открывают ее в своих свидетельских показаниях: большинство говорит, что носили веревку или пояс в знак принесенного обета целомудрия[441]. Один из братьев заявил, что носил этот пояс по написанному в Евангелии от Святого Луки[442].
Прежде чем завершить часть, где был исследован поставленный нами вопрос, как представляется, во всех его аспектах, в двух словах необходимо подвести итог. Справляясь в истории Франции Отца Даниэля[443], меня поразило следующее изречение: «Нельзя без неосторожности не верить приведенным против тамплиеров доказательствам». Однако Отец Гриффе (P. Griffet), его комментатор, совершенно иного мнения: он желал, чтобы ему вместе с обвиняемыми предъявили идол, которому поклонялись в капитулах, и завершает выражение своего мнения словами: «Итак, мы не видим ни в актах, оставшихся для нас, ни в буллах папы, ни в письмах короля, чтобы приводились против тамплиеров эти немые свидетельства, показание которых сильнее и решительнее, чем признания говорящих свидетелей».
«Можно разрешить эти сложности, – добавляет затем добрый отец, – лишь сказав, что тамплиеры ожидали долгое время расследования, и один страх перед ним заставлял уничтожать столь убедительные доказательства, когда рыцари были еще свободны и имели возможность их уничтожить[444]».
Со своей стороны, ожидая от себя полного объяснения барельефов шкатулки господина герцога де Блакаса в этом несколько проблематичном труде, я на мгновение перевожу дыхание и оставляю решать читателю, смог ли я привести к согласию отцов Даниэля и Гриффе.