Я хранила эту проклятую обиду в своем сердце, примотав ее скотчем и закрепив суперклеем, все это время чувствуя себя ужасной лицемеркой.
– Ох, Джесмин, – огорченно прошептал папа, когда я не ответила на его вопрос. Уголком глаза я увидела, что он протягивает ко мне руку и кладет ее на мою ладонь.
Я ничего не могла поделать с собой и напряглась, и не могла не заметить, что отец, ощутив это, тоже напрягся.
– Я действительно люблю тебя. Я очень люблю тебя, – мягко проговорил он. – Ты моя малышка…
Я фыркнула, не позволяя себе принимать близко к сердцу его признания в любви.
– Ты моя малышка, – настаивал отец, не убирая своей руки.
Фактически – да.
Но я не была его малышкой. И все об этом знали. Он просто отказывался признать свою вину, пытаясь лучше выглядеть в собственных глазах.
– Я желаю тебе только добра, Джесмин. Я не собираюсь просить за это прощения, – сказал он, не услышав моего ответа.
Все еще отказываясь смотреть на него, я сказала:
– Я знаю, что ты желаешь мне только добра. Я поняла. Проблема не в этом.
– Тогда в чем же?
Иван лениво нарезал круги по льду, не отрывая взгляда от моего отца и меня, независимо от того, где находился. Он следил за тем, чтобы все шло нормально. Я не сомневалась в том, что при необходимости он подкатил бы и вмешался.
Но я была не таким человеком. Я хотела во всем разобраться самостоятельно. Однако время шло.
– Проблема в том, папа, что ты не знаешь меня.
Он презрительно усмехнулся, а я повернула голову так, чтобы наконец посмотреть на него.
– Не знаешь. Я люблю тебя, но ты не знаешь и не понимаешь меня. Ни капельки. Не знаю, оттого ли, что я для тебя как заноза в заднице, или оттого, что ты просто на самом деле не любишь меня.
Он раздраженно выдохнул, но я не собиралась обращать на это внимания.
– Почему ты думаешь, что я не люблю тебя?
Моргнув, я попыталась отмахнуться от тяжелого чувства разочарования, всколыхнувшегося у меня в груди.
– Потому что не любишь. Сколько раз мы проводили время вместе, только вдвоем?
На мгновение отец нерешительно открыл рот, но потом закрыл его.
– Ты всегда была занята. Ты и теперь всегда занята.
Правильно было ответить «никогда». Мы никогда не проводили с ним время наедине. Он общался с моими братьями и сестрами, но со мной – никогда.
Я была занята. Но никогда даже не пытался. Он даже никогда не приходил на каток, и не сидел на трибунах, и не наблюдал за тем, как я тренируюсь, как не раз делали все остальные. А если бы я хотя бы чуть-чуть интересовала его, он пришел бы.
Поэтому я следила за своим дыханием, выражением лица, ртом, чтобы суметь ответить ему и не убежать.