Мое сердце сжалось, сжалось, сжалось.
– Я был готов к тому, что Минди пропустит сезон, потому что наше соглашение действительно закончилось и я не планировал снова кататься с ней. Потому что, несмотря на то что ты принимала меня за идиота, мне хотелось кататься с тобой.
Что? Просто… что?
– Тебя любит моя семья.
Я… ничего не знала.
Посмотрев на него, я увидела, что он приблизил свою голову к моей и сказал:
– И я люблю тебя.
Он опять это сказал.
– Я так сильно люблю тебя, что провожу с тобой целый день, и мне все равно этого недостаточно, – продолжал он.
Я перестала дышать.
– Я так сильно люблю тебя, что, если бы я не катался с тобой, я бы не захотел кататься ни с кем другим.
Офигеть.
– Я так сильно люблю тебя, Джесмин, что если бы я сломал лодыжку во время исполнения программы, то поднялся бы на ноги и закончил бы ее ради тебя, чтобы добиться того, чего тебе всегда хотелось.
Это была любовь. Я не ощущала ничего, кроме любви.
Мне хотелось заплакать. Мне ужасно хотелось заплакать. Прямо. Тогда же.
– Ты очень дорога мне, и поэтому, что бы ни случилось, это на самом деле не имеет значения для меня. Все не как обычно. Не так, как когда-нибудь будет снова, – закончил он, прижав свой лоб к моему, глядя на меня своими яркими и пронзающими сердце глазами. – Ты никогда больше не будешь чужой партнершей. До тех пор, пока я жив, Фрикаделька. Я отволоку к себе твою упрямую, прекрасную задницу, даже если ты будешь брыкаться и вопить, потому что больше никто и никогда не будет достаточно хорош для тебя.
Я захлопала глазами. Я так быстро захлопала глазами, потому что знала, что вот-вот потеряю контроль над собой.
А потом Иван добил меня. Он разрушил все мои страхи по поводу того, что будет со мной после него. Он сделал это прямо там, коснувшись кончиком своего носа моего и прижавшись своим лбом к моему лбу.
– Потому что я не против, если у тебя в любимчиках будет еще десяток человек. Но ты всегда будешь моей любимой, – закончил он. – Всегда. Независимо ни от чего.
Я очень быстро захлопала глазами, я не могла ничего поделать с тем, что мои глаза наполнились слезами.
– Я. Я не совсем…
Он улыбнулся мне так мягко, так нежно, что унес с собой половину моей души.
– Я знаю, – прошептал он, прежде чем обвить меня руками и обнять, уперев подбородок мне в макушку.
И он обнял меня, а потом долго не отпускал, несмотря на то что капающие из моих глаз слезы намочили его рубашку.
И, когда я прильнула к нему почти всем телом, он, не отпуская меня, опустился вместе со мной на бок, притянув меня так, что половина моего тела оказалась лежащей на нем, при этом моя голова покоилась у него на груди, одна рука обхватывала его за ребра, а нога была закинута на его ногу. Мы оставались лежать так до тех пор, пока из моих глаз не перестали литься слезы и пока я не смогла снова сделать глубокий вдох.