— Теперь-то намного лучше, спасибо Холту, — отвечал Хорас.
Уилл умело подбрасывал ему вопрос за вопросом, и Хорас пустился описывать жизнь школы, подшучивая над собственными ошибками и недостатками, со смехом живописуя множество дисциплинарных взбучек, которые на себя навлекал. Уилл обратил внимание, что Хорас, когда-то хвастливый и самонадеянный, теперь был склонен умалять свои заслуги и держаться на втором плане. У Уилла появилось подозрение, что дела ученика ратной школы обстояли лучше, нежели он их описывал.
Вечер вышел славный, особенно после пережитого ужаса. Когда убрали со стола, Дженни, загадочно улыбаясь, весело произнесла:
— Ну-с, да ладно! Кто пойдет со мной танцевать?
Уилл запоздал на самую малость. Хорас уже держал Дженни за руку и вел в центр зала. Они присоединились к танцующим, а Уилл неуверенно посмотрел на Элис. Он никогда толком не знал, что у этой девушки на уме. Он прочистил горло.
— Э-э-м-м… ты не хочешь тоже потанцевать, Элис? — смущенно спросил Уилл.
Она одарила его слабой улыбкой:
— Нет, пожалуй, Уилл. Я плохо танцую. Очень неуклюжая.
На самом деле танцевала Элис прекрасно, но она знала, что Уилл пригласил ее только из учтивости. Уилл кивнул, и они погрузились в молчание.
Прошло несколько минут, Элис повернулась к нему и, подперев подбородок ладонью, пристально на него посмотрела.
— Завтра у тебя важный день, — сказала она, и Уилл вспыхнул.
Завтра ему предстояло встретиться с бароном в присутствии всего двора.
— Не знаю, что это значит, — пробормотал он.
— Наверное, Аралд желает тебя отблагодарить. Я слышала, бароны имеют обыкновение так поступать с теми, кто спас им жизнь.
Уилл начал было возражать, но Элис накрыла своей нежной прохладной ладонью его руку, и он умолк. И загляделся в эти спокойные серые глаза. Элис никогда не казалась ему хорошенькой. Но тут Уилл вдруг рассмотрел ее элегантность и изящество, ее тонкие черты лица в обрамлении шелковистых белокурых прядей. Она была красива естественной красотой, простой и настоящей. Элис еще ближе наклонилась к Уиллу, застав его врасплох, и шепнула:
— Мы так гордимся тобой, Уилл. А я, похоже, горда больше всех.
И поцеловала его. Ее губы казались невероятно, неописуемо нежными.
Когда Уилл ложился спать этим вечером, он все еще чувствовал прикосновение губ Элис.