— Я думал, нам не разрешается носить меч? — тихонько спросил он.
Холт на секунду нахмурился, потом проследил взгляд Уилла и понял, о чем тот говорит.
— Не то чтобы не разрешается, — объяснял он. — Просто обычно на то, чтобы научиться владеть мечом, нужны годы, которых у нас нет.
Холт заметил, что Уилл хочет спросить что-то еще, и произнес:
— Отец Джилана — рыцарь, так что до того, как пойти в рейнджеры, он уже несколько лет упражнялся с мечом. Для него сделали исключение.
— Но я думал… — начал Уилл, но тут же примолк.
Джилан рысцой направлялся в их сторону, и мальчик не был уверен, учтиво ли задавать вопросы прямо при нем.
— Никогда не говори такого при Холте, — произнес Джилан, расслышав последние слова Уилла. — Он тебе просто скажет, раз ты ученик, думать тебе рано, если бы ты подумал, не спрашивал бы.
Уилл невольно улыбнулся. Именно такой ответ он получал от Холта. Однако сейчас оба рейнджера ждали его вопроса, и мальчик произнес:
— Раз отец Джилана рыцарь, разве это не делает его избранником ратной школы? Или его они тоже сочли неподходящим?
Холт и Джилан переглянулись. Вздернув бровь, Холт жестом предложил отвечать Джилану.
— Я мог бы пойти в ратную школу, — сказал тот, — но я захотел быть рейнджером.
— С некоторыми из нас такое случается, знаешь ли, — добавил Холт.
Уилл обдумал услышанное. Он-то считал, что состоятельные люди идут только в школу ратников. Видимо, он ошибался.
— Но я думал… — вновь начал Уилл и тут же понял свою ошибку.
Холт и Джилан воскликнули в один голос:
— Ты ученик. Думать тебе рано!
И, развернув коней, поехали прочь. Уилл верхом на Тягае припустил за ними. Нагнав старших, Уилл поехал между ними. Джилан улыбнулся ему; Холт был угрюм не менее, чем всегда. Они неслись вперед, и Уиллу вдруг пришло в голову, что отныне он — часть сообщества.
Чувство, возникшее в душе, согревало мальчика. Он как будто обрел семью.
— Что-то произошло, — негромко проговорил Холт, делая знак своим спутникам замедлиться.
Три всадника легким галопом прошли последние полкилометра до места Собора. Теперь, когда они стояли на гребне небольшой возвышенности, прямо под ними, в ста метрах, расстилалась поляна. Здесь ровными рядами стояли маленькие — на одного человека — палатки, пахло костром. С одной стороны были выставлены мишени для стрельбы из лука, косматые лошади щипали травку.
В лагере царила бурная деятельность. В центре был разбит большой шатер, достаточно высокий, чтобы туда мог войти человек, не задевая кровлю головой. Полотно, которое служило стенами, сейчас было закатано наверх, и Уилл увидел стол, вокруг которого расположились люди в серо-зеленых плащах, они были погружены в беседу. Вдруг один из них вышел и направился к лошади у самого входа. Вскочив в седло, он развернулся и пронесся через лагерь, направившись к узкой тропе, терявшейся в деревьях на дальнем конце поляны.