Степень по экономике Джорджтаунского университета, второе архитектурное, новенький «Audi» и зарплата в сто пятьдесят тысяч долларов в год — всё сгорело, всё превратилось в дым.
Нет, я даже не плыву по ручью дерьма без вёсел, — подумал он, — я в самом центре океана говна без лодки.
Россер упросил заместителя шерифа отложить его арест на полтора часа. Поехал в офис компании, обчистил сейф и рванул автостопом из города. Прыгая с одной попутки на другую, он пересёк половину округа, затем с долгими пересадками на рейсовых автобусах добрался до Люнтвилля, города в Южной Вирджинии, который одним своим видом заставил бы самое сраное гетто быть похожим на дворец английской королевы.
Господь Всемогущий… — подумал он, когда впервые его увидел.
Это был совершенно другой мир, альтернативный мир в альтернативной реальности. Поколение семей даже не знавших, что такое образование, ошеломляющая бедность, повальная безработица, отчаяние, супружеские измены и алкоголизм, как статус-кво. Сидящий рядом с Россером мужчина ухмыльнулся ему, словно старому знакомому. Ухмылка была чёрной. Зубы как колышки сгоревшего забора. Тип был одет в измазанные машинным маслом потёртые джинсы и в заляпанную им же спецовку автозаправочной станции, на кармане которой читалось «Кори». Из-под грязной каёмки бейсболки с надписью «Ремингтон» на плечи свисали немытые патлы волос. Он продолжал ухмыляться, пялясь на Росса.
Из какого фильма ужасов вылез этот парень? — Россер вздрогнул, пытаясь не встретиться с ним взглядом, — чё он на меня так уставился?
— Встал на пробег?
— Простите, что? — переспросил Россер.
— Да ты не пужайся-то, — Кори так и произнёс: «не пужа-а-айся.» — Когда-то я сам дал стрекоча, тоже достало так жить. Жена разжирела, а ребёнок выл по ночам, как засорившийся кран. И вот однажды у меня в голове словно щёлкнуло, какого хрена я тут делаю? Я чё, идиот? Вот и рванул куда подальше. В Стопгэн мне всё равно б житья не было. Эта чокнутая семейка моей жены жила в том городе, и стоило только мне заикнуться о разводе, как они уже бежали с лопатами и вилами, — гнилая ухмылка стала ещё шире, — хотя знаешь, трахать её было клёво. По крайней мере достаточно клёво, чтобы я мог обрюхатить эту свинью.
Какая бодрящая подробность, — подумал Россер.
Автобус подскочил на ухабе.
— Вообщем-то, как бы то ни было, теперь я живу здесь, — ещё одна чёрная усмешка, — думаю у тебя похожий случай, я прав?
— Не совсем, — признался Россер. — А с чего это вы вообще решили, что я… ну… встал на пробег?
Он фыркнул, брызгая слюной.