– Да. Предателю – смерть падали. Ни чести, ни ума, ни достоинства, – послышался тихий смешок из полумрака. – Уходим. Скоро здесь будет весело.
В коридоре воцарилась тишина. Только две первые луны освещали бледным светом оскверненное место. Впервые за многие сотни лет здесь пролили кровь. В империю пришли трудные времена.
Империя Льяш-Таэ, столица Съяншэс,
императорский дворец
Спустя несколько месяцев
Кабинет был погружен в полумрак, задернуты плотные шторы, только пара лучиков солнца словно тайком проникли в святая святых империи и теперь играли золотыми отблесками на стенах.
Большой удобный стол и кресло – уютное, но слишком уж напоминающее трон. Два небольших шкафа из темного дерева с книгами и артефактами и несколько стульев для гостей. Простая, элегантная обстановка, если только не знать, что дерево нилх растет лишь в одном месте – в княжестве Эрох, земле вампиров на западе империи, а книги и артефакты стоят больше, чем доход нескольких суверенных земель. Впрочем, хозяин кабинета не выставлял роскошь напоказ и вполне имел право распоряжаться своими богатствами.
Черноволосый мужчина отстраненно смотрел перед собой и задумчиво вертел в руках магическое перо. Он ждал и, когда у двери раздался тихий перезвон, словно звенели колокольчики, провел пальцами по незаметно выступившей панели под столом, впуская посетителя.
– Ты долго, – лаконично заметил он, поднимая голову и как должное принимая поклон. – Что-то случилось?
Золотисто-алые глаза задумчиво осмотрели раннего гостя.
– Ничего важного, о чем вам стоило бы беспокоиться, мой император. – Кажется, или он чуть замялся?
– Тогда сними маску, мы здесь одни. – Император почти не повышал голоса, но сила, разошедшаяся волнами, заставила говорившего чуть поморщиться, согласно кивнув.
Медленно, словно опасаясь того, что может произойти, он стянул темную маску, расшитую серебром. Не хотелось даже думать, что сейчас будет. Император был непредсказуем, и как он отреагирует на подобную оплошность…
Тихий рваный вздох. Скрип когтей – от подлокотников полетела стружка. Зол, но не на него. Это облегчение, но отчего-то он чувствовал себя виноватым. И недостойно слабым, как когда-то в детстве.
– Иди сюда, Нир, – неожиданно мягко и почти спокойно прозвучал в наступившей тишине голос.
– Отец!.. – отчаянно-горькое в ответ.
– Хорошо же тебя разукрасили. И это называется теперь «ничего страшного»? – В спокойном голосе проскользнуло шипение.
Молодой мужчина легко опустился на пол, облокачиваясь о колени отца, и прикрыл глаза, запрокидывая лицо. Ловкие пальцы, уже лишившиеся когтей, осторожно прошлись по длинному, уродливому шраму, пересекавшему лицо от левой брови до щеки. Кожа неприятно вздулась, воспаленная так, что левый глаз был полуприкрыт.