Перед знакомым кабинетом декана пришлось выпрямиться, выравнивая дыхание и одергивая форму. Пальцы привычно коснулись панели на стене, отозвавшейся звоном.
– Войдите, – ровный механический голос.
– Инар Дейирин Атран по вашему приказу прибыла!
– Вольно, инар.
Риян дан Шасс выглядел каким-то усталым даже для декана военного факультета. Словно не спал, не ел и даже не присел за день. В его глазах тлели тщательно скрываемые тревога и досада. Напротив него в кресле сидел высокий иршас с роскошной гривой пепельных волос. Вот он оборачивается на незнакомый голос, приподнимает голову… и весь мир сужается до сверкающих чистым расплавленным золотом глаз. Она почти не разбирает, что он говорит – какое-то обычное приветствие.
Голова кружится. А сердце раз за разом словно нанизывают на иглу. Эскайр, так вот что ты имел в виду? Не спутать это дикое, безумное, почти животное влечение к незнакомцу с любовью? Или вовсе не поддаться ему?
Но зачем? Когда уже все ясно, когда вот же он – единственный, любимый, ненаглядный и такой родной. Ведь она же верила, искала, и всё лгали Мастера про истинные пары, теперь она точно знает – они есть!
– Инар Дейирин, что с вами? Дейирин! – Какой противный, резкий голос…
Он хочет их разлучить?
Сердце замерло в страхе. Только бы не это. А она слишком слабая, слишком беззащитная. Шипение срывается с губ, по рукам отблесками ползет чешуя. Ругань на грани сознания, выворачивающая боль в суставах. Все тело уже горит огнем, и не от страсти, а от боли – пронзительной, острой, непрерывной. Отчаянный крик, смешанный с шипением. Поволока перед глазами, где пляшут, расцветая, то ли звезды, то ли глюки.
Потому что мужчина, такой близкий и желанный, обернулся пепельным иршасом с золотыми полосами и сейчас что-то яростно шипит куратору, который снова встал между ними. Но она теперь сильная! Сейчас она оттолкнет эту преграду, сейчас… Только отчего рука не поднимается?
Мир кружится все сильнее и сильнее, и опускается тьма. Такая холодная и ясная, она облегчает боль, проясняет разум, чтобы ядовито ударить голосом куратора прямо в голове:
«Очень плохо, данэ Дейирин, я недоволен. Вы так легко подчинились наведенному чувству, при этом спровоцировав себя на оборот. Правда, мы не могли предусмотреть некоторых деталей… Давайте возвращайтесь в тело и приходите в себя, вас ждет масса сюрпризов».
Любопытство, видимо, родилось раньше нее. Впрочем, чувство вины также присутствовало. Тело ныло, зудело и казалось совершенно чужим. Еще противнее было, что веки не желали подниматься, будто на них камни положили.