Теперь глаза распахиваются сами собой, и приходится их зажмурить – вся комната залита ярким дневным светом. Комната не ее определенно. И никого из известных ей знакомых – неужели этот мерзавец ее все-таки захватил? Но в таком случае вряд ли бы она находилась в таком уютном месте – строптивых рабынь и наложниц предпочитали хорошенько проучить. Пальцы невольно скользнули по телу, откидывая легкое одеяло. Она была одета в странного вида пижаму: шелковая кофта песочного цвета с длинными рукавами и мягкие узкие штаны. Как ни странно, было комфортно и не жарко. И что уж скрывать – ткань была роскошна; за всю жизнь ей, наверное, не приходилось держать такую в руках, не то что носить.
Дейи осторожно села, продолжая осматриваться. Прозрачно-зеленоватые стены, несколько больших горшков с зелеными растениями, прикроватный столик, два кресла у стены и высокий комод. Строго, дорого и просторно. И к тому же спальня не была безликой – вон на столике стоит небольшая ваза с одной только-только расцветающей флорецией, лежит открытая книга. Девушка не удержалась – потянулась, ухватив кончиками пальцев твердую обложку, подтягивая ее к краю столика и затаскивая книгу на постель. Впрочем, ее ожидало разочарование – язык был незнаком, имя автора ничего не говорило, но… Глаза выхватили знакомую змею в круге на форзаце обложки. Только здесь она была увенчана короной. Вернее, две змеи подпирали собой старательно прорисованный щит.
Патруль. На мгновение словно весь воздух из тела выпустили, так стало страшно. Порой стремишься к чему-то, искренне веришь – вот оно-то будет к лучшему! А потом достигаешь предела и не решаешься шагнуть за черту. Стремилась к имперцам? Добро пожаловать! Патруль ее подобрал и, судя по всему, обвинения предъявлять ей не будут. Если, конечно, у имперцев нет привычки сначала дать своим пленникам расслабиться в роскошной обстановке и растерять последние мозги. «Судя по прошлой ночи, мозгов у тебя не больше, чем у этих амбалов». На мгновение накрыла дурнота и отпустила. Вместо страха и отвращения нахлынуло какое-то радостное предвкушение, какое она не испытывала с того момента, как мать вручила ей отцовский клинок, торжественно разрешив пользоваться настоящим оружием.
Мягкие золотистые лучи разбегались по комнате, заставляя довольно жмуриться, подставляя им лицо. Спокойно. Свободно. Безопасно. Не хотелось ни о чем думать, лишь отринуть все заботы, улыбнуться, не ощущать больше давящей тяжести на сердце. Новый день и новая жизнь. Безграничная красота мира, которая, кажется, теперь, после смертельной опасности, ощущалась еще ярче.