Двое тамплиеров по имени Арминик (28) были посвящены в Дижоне: первый, достигший 70 лет, прецептор дома Тампля в Жуаньи (de Joigny), диоцез Сан (de Sens), принимался в часовне Тампля Дижона (29) оруженосцем Анри де Долем (Henri de Dole) в присутствии Дидье де Бюра (Didier de Bure). Неофит предложил сделаться слугой и рабом ордена (30). Ему посоветовали хорошо подумать, поскольку он просил о вещи крайней важности, ведь ему нужно было отказаться от собственной воли, исполнившись воли другого: бодрствовать, когда он захотел бы спать, терпеть голод, когда он желал бы есть, много раз повторять Отче Наш (Pater Noster) за свои молитвы, вести более суровую жизнь и пр. Професс поцеловал посвятителя в губы и плечи и, несмотря на свое отвращение, отрекся от Иисуса устами и плевал в сторону креста на мантии свидетеля. По истечении пятнадцати дней он пришел исповедоваться к епархиальному кюре из Аонгвика (Longvic) (31) Николя де Бюру, который, не желая отпускать грехи своему покаявшемуся, под предлогом того, что не обладал на это властью, направил его к священнику Вильгельму (Guillaume), приору францисканского монастыря Дижона, облеченного епископскими полномочиями. Последний согласился отпустить грехи брату, наказав ему для покаяния носить три года власяницу. Бедный Доминик терпел как мог эту епитимию в течение года, но так как оказался с тяжко расстроенным здоровьем, его исповедник одобрил смягчение наказания, предписав пост на хлебе и воде ежегодно во время шести праздников в течение семи лет.
Другой сорокалетний Доминик из Дижона являлся охранником дома Тампля в Жуаньи. Он принимался в Дижоне Анри де Долем в присутствии тамплиеров Вильгельма Ружпера (Guillaume Rougepere) и Валя (Wale); из них первый — его отец, а второй — внебрачный брат. Сам посвятитель ему преподал поцелуи, два из которых были наиболее отвратительными (32). Что касается посвящаемого, то его заставили плюнуть на крест на плаще одного из свидетелей, но он вовсе не отрекался от Христа.
Пришло время завершить перечень этих мерзостей, который я и так сузил рамками единственного диоцеза (33); пришло время, как бы я не приказывал своему сердцу, сделать очевидным во славу человечества, сколько отвратительных мистерий было навязано огромному числу людей в знаменитом и благородном ордене, который я чту намного более лояльного снисхождения, потому даже сделался историком печальных причин его падения.
По мнению некоторых братьев, тяжкие беззакония были принесены с Востока и введены в орден несколькими из наиболее развращенных начальников (34): с моральной точки зрения этому нельзя не поверить! В действительности, необходимо время, чтобы орден целиком разложить; необходимо несколько поколений руководителей, следующих одной и той же мысли (35). Эта внезапная и неожиданная инициация без предварительной подготовки и новициата: подобное не прослеживалось и не прослеживается среди таинственных посвящений в античных мистериях или современных обществах. Древность формировала своих адептов постепенно