Только вертлявость гибкого тела спасала змееголового. В отсутствии возможности нанесения ядовитого укуса, змееголовый Сет смазал своим ядом оба кинжала и наносил ими мелкие, но многочисленные, порезы дракону.
Через небольшой промежуток времени, яд стал действовать, и дракон замедлился, но и Сет уже устал. Один из бросков огромной головы дракона он пропустил, и изломанной куклой упал на арену.
Римлянин, продукт тысячелетнего опыта множества войн и военной мысли, превосходной тактики и, не менее изощрённой, стратегии, незамедлительно воспользовался, как потерей союзника, так и секундной паузой победного торжества дракона.
Широко размахнувшись, он швырнул один из своих пилумов в дракона, а вслед за ним, и второй. Первый пилум, пронзив левую голову дракона, пробил обе челюсти, зафиксировав их и не давая разжать хозяину головы.
Второй пилум пронзил не голову, а шею правого отростка гидры-переростка, и застрял в ней. Из раны на арену хлынула ядовитая, чёрная, драконья кровь. Третья, центральная голова, осознав грозившую ей опасность, не дала возможности римлянину подхватить копьё Лонгина, валяющееся на арене.
Всё тело трёхголового дракона попятилось на воина, стремясь задавить многотонной тушей и не допустить его победы. Тяжёлый гладиус порхал в руках воина, срубая чешуйки с тела дракона, но, в принципе, был бессилен против бронированного чудовища.
Копьё Лонгина было недоступно и лежало за спиной дракона. Воин уставал, это было видно по его всё более замедляющимся движениям, по ошибкам, которые выдавало его измученное тело, по виртуальным каплям пота, покрывавшим его чело.
Удачный удар центральной головы дракона сбил с воина украшенный пышным красным плюмажем шлем, который со звоном покатился по залитой разноцветной кровью арене.
Коротко постриженные седые волосы, обильно смоченные потом, предстали глазам всех присутствующих, ненароком показав и силу, и слабость старого римлянина.
— Не победит, — молнией промелькнуло в моём мозгу. Я вскочил, но невидимый доселе, барьер не пустил меня на арену и упруго встретил мою грудь, отшвырнув обратно к дереву, к которому привалился старик.
— Это не твоя схватка, Мамба, это схватка старых богов за будущее Африки. Будущее — это ты, прошлое — это я. Прошлому нет места в будущем, но прошлое показывает дорогу будущему. Знай это и прими в себя.
Он встал, распрямив старческое тело. Громко хрустнули суставы, встав в суставные сумки, ослабленные старыми сухожилиями.
— Я давно ждал этого момента. Я счастлив умереть в бою. Теперь это и мой бой. Не было никого, кому бы я смог передать свои знания. Моё племя деградировало. Другие племена давно забыли, ради чего они живут, и не способны перенять мои знания.