— А для чего? — спросила, заинтересовавшись вопросом.
— Говорят, что, покидая тело, сознание или душа, если уж на то пошло, испытывает невероятное удовольствие и облегчение, — Адамина отодвинула полную чашу каких-то зеленоватых очищенных орешков в сторону и пододвинула к себе ближе пустую тару, продолжая шелушить стручки. Горох она там шелушит, что ли? — Как я и говорила, раньше это была довольно частая практика, но со временем ее отнесли к темным искусствам, потом вообще запретили, и в итоге до нашего времени добрались лишь крохи знаний об этом.
— Почему? — Я дернулась резче, чем хотела, отчего пришлось тут же прикусить губу и зажмуриться. В животе полыхнуло. От Адамины моё выражение лица не осталось незаметным. Она тут же встала, налила из грубо сделанного кувшина знакомое уже мне зелье и дала выпить.
— В следующий раз сразу говори. Не стоит терпеть. Ты этим только ребенку своему плохо делаешь. Надеюсь, ты уже ощущаешь, что это не обычное дитя? Он чувствует твою боль и эмоции, так что не стоит нагружать малыша ненужными переживаниями, — как обычно ворчливо и недовольно прокаркала Адамина.
Я уже заметила за ней такое. Все теплые чувства она старалась прятать под слоем недовольства, ворчания, раздражения и даже легкой вроде как ненависти.
Уже привыкла к ней. Теперь понятно — если Адамина ворчит, значит, волнуется и переживает.
— А по поводу твоего вопроса… Не все справлялись с соблазнами. Как я поняла, погибало много юных магов, которые не смогли вернуться обратно в своё тело, навечно оставшись просто блуждающими духами. Не знаю, смогли они уйти на перерождение или нет, но ритуал запретили, а потом и вовсе о нем забыли.
— Ясно, — кивнула, переводя взгляд на потолок. — Спасибо.
Между нами натянулось звенящее молчание, ставшее в последнее время уже привычным и обыденным. Адамина не была болтушкой, хотя на вопросы всегда отвечала. Да и я, как оказалось, не слишком любила болтать. Могла, как сейчас, о чём-нибудь поговорить, но лишь тогда, когда тема разговора была интересной.
— У меня есть несколько книг об этом, — неожиданно сказала Адамина, чем весьма удивила. — Если тебе интересно, я могла бы принести.
Я прищурилась.
— Зачем вам это? — спросила, недоумевая. Нет, вряд ли Адамина хочет меня таким способом убить — хотела бы, давно уже нашла способ. Тем более, сейчас, когда я в таком состоянии.
Ведьма на это безразлично пожала плечами, давая понять, насколько ей всё равно на предмет разговора.
— Я повинуюсь своей магии, а она сейчас настойчиво нашёптывает мне, чтобы я помогла тебе в этом деле, — ответила Адамина, замолчав.