Исторические рассказы и биографии (Разин) - страница 84

Кювье говорил вообще довольно торжественно, даже несколько медленно, особенно в начале каждой лекции; но мало-помалу прилив мыслей одушевлял его, речь становилась оживленнее, глаза начинали блестеть огнем вдохновения, и тогда речь его была восторженна, быстра, одушевленна.

Жизнь его была очень проста, не отмечена никакими особенными событиями, кроме великих умственных работ. Его повышения по службе справедливо вознаграждали его неутомимую деятельность. А работы у него было много: где бы и кто бы ни открыл редкое животное, всякий сообщал свое открытие знаменитому натуралисту. И это было очень естественно: его слова, его лекции, его сочинения одушевляли всех наблюдателей; можно справедливо сказать, что повсюду наблюдатели вопрошали природу во имя Кювье.

Самою резкою чертою характера Кювье было любопытство, которое переходило у него в страсть; при этом память его была поразительна, и потому не удивительно, что он знал много. Он с необыкновенною легкостью, без малейшего усилия, переходил от одного занятия к другому. Едва ли кто на свете занимался наукою с такою неутомимостью и так ловко распоряжался временем, что умел не терять ни минуты. Каждый час у него был определен на известный род занятий; для всякой работы у него был особый кабинет, в котором были собраны книги, вещи и рисунки, относящиеся к работе. Все было приготовлено, предвидено, чтобы никакая внешняя причина не остановила свободного течения труда.

Кювье был вежлив, как всякий образованный человек, но чувства его никогда не расплывались в словах; у него было много доброты, которая помимо слов прямо бралась за дело: как будто он и тут боялся потери времени.

^>AРАГО.

В октябре 1853 года умер Араго, знаменитейший из современных нам французских ученых, на семьдесят втором году славной и трудолюбивой жизни.

Он родился в 1786 году в южной Франции, неподалеку от Пиренеев. В ту пору, когда он ходил учиться в приходскую школу, южные провинции Франции были наводнены отрядами испанских войск. Правительство часто посылало против них отряды своих войск, и маленький Араго с восторгом любовался на офицеров, которые останавливались на дневку в доме его отца. Он слушал их восторженные патриотические речи, сам возгорелся воинственным жаром и так и порывался на войну, на защиту границ своей родины.

Он вставал по ночам, потихоньку прокрадывался в комнату постояльцев и примеривал их там щегольские, блестящие мундиры. Конечно, мундиры сидели на его узеньких плечах, как мешки, но он был очень доволен светлыми пуговицами и блестящими эполетами. Потом, возвратясь в свою постель, он всю ночь бредил, как он рубит с одного взмаху целые батальоны испанского войска. Часто случалось, что мать Араго посылала своего слугу догонять добровольного новобранца, который уходил за полком, маршируя самыми преувеличенными шагами в ногу с солдатами. Случалось не раз, что слуга брал в плен молодого воина верстах в пятнадцати, или в двадцати от дому. Ребенку не спалось, и все мерещились ему сражения, гром выстрелов, и большие фронтовые ученья. Домашние должны были день и ночь смотреть, чтобы ребенку не вздумалось опять уйти. Однако дозор был не очень строгий, потому что однажды утром на рассвете он успел ускользнуть на базарную площадь своего родного села, обычное сборное место военных отрядов.