Мои пальцы беспокойно застучали по столу. То же самое делал главный герой в моем сценарии. Помнится, у него над бровями выступил пот, и теперь я гадала, неужели я выгляжу такой же нервной в глазах офицера, которая сидела напротив меня и черкала что-то в своем блокноте.
Внезапно ручка остановилась.
– Что ж, хорошо, что вы с нами честны. Это очень хорошо. – Она посмотрела на меня. – Если вы честны, значит, вам нечего бояться. – Она улыбнулась и встала.
Видимо, мы закончили. От сердца отлегло. Может быть, теперь мне позволят уйти.
– Вам принести Коран или Библию?
– Что?
– Пока вы ждете, хотите почитать Коран или Библию? – повторила она.
За ее спиной на стене висел плакат, на котором крупным шрифтом было написано: «Вы имеете право потребовать священные книги вашей религии». Я едва удержалась, чтобы не попросить ее принести одну из книг Ричарда Докинза.
Я покачала головой:
– Ни то ни другое. Но вы не могли бы дать Юану знать, что я здесь? Он будет волноваться.
В проеме приоткрытой двери я увидела двух сотрудников, которые, развалившись на стульях, попивали чай. Мне так и хотелось добавить, что дел у них, похоже, немного.
– Не переживайте, – ухмыльнулась офицер, всем своим видом показывая, что ей известно куда больше, чем мне кажется. – Мы с ним уже пообщались.
У меня внутри все оборвалось. Она закрыла дверь. Мой мочевой пузырь уже давно готов был лопнуть. Я его уже не чувствовала, мне казалось, будто он каким-то волшебным образом опустел или жидкость впиталась обратно в тело. Возможно, всему виной была слишком большая доза адреналина, которая попала в кровь, лишив меня способности испытывать какие-либо чувства, кроме паники.
Вошли два сотрудника и попросили меня пройти с ними в соседнюю комнату. У меня сняли отпечатки пальцев и сделали снимки анфас и в профиль на фоне стены с линейкой для измерения роста преступников. Мне не верилось, что все это происходит на самом деле. Они собирались меня арестовать. Или, того хуже, отправить домой.
Меня сопроводили обратно в комнату для допросов, где у двери теперь стоял мой чемодан. Сотрудница, задававшая мне вопросы, уже вернулась и ждала меня.
– Итак, когда я спрашивала вас о работе, почему вы не упомянули, что работали волонтером на книжном фестивале? – Она говорила тоном человека, который только что поймал проворную мышь.
Подняв взгляд, я увидела у нее в руке мой дневник.
– Вы прочитали мой дневник? – Я покраснела. Не от смущения, а от ярости, которую испытала при мысли о том, сколько сокровенных надежд, мечтаний и стремлений я описывала в нем в полной уверенности, что они никогда не станут достоянием общественности. Внезапно личные границы оказались попраны.