* * *
В это время ставни распахнулись настежь. Свет и солнечное сияние снова наполнили комнату; пюпитр, книга и жезл вернулись на свои почетные места, и, спокойная, словно ничего и не случилось, Татьяна стала прощаться с гостями.
– Ну же, господа, мужайтесь! Через нисколько дней все будет кончено.
Выйдя на улицу вместе с адвокатом, Лафемас сказал:
– До чего ж странная женщина!
«Весьма ловкая, по меньшей мере», хотел было ответить Лапрад, но решив, что правду говорить иногда не следует даже и сообщнику, только кивнул в знак согласия.
– Подождем несколько дней, посмотрим, что будет, – продолжал Лафемас, – а пока я съезжу туда, где было убито столько моих друзей. Завтра расскажу вам, что удалось узнать. До свидания, господин Фирмен Лапрад!
– До свидания, господин де Лафемас! – отвечал адвокат.
И они расстались, каждый занятый мысленно ворожеей: один – удивляясь ее штукам, другой – говоря себя, что прежде сжигали и вешали и таких, кто умел гораздо меньше, нежели эта русская.
Глава III
О том, как Лафемас и его хвастуны лишь чудом избежали смерти
Дворяне, с которыми Лафемас отправился осматривать место, где менее чем за месяц погибло порядка десяти их товарищей, были все наши старые знакомые: господа де Мирабель, де Вергриньон, де Гребильяк, де Бертони и еще двое, которых мы также видели с Паскалем Симеони и Ла Пивардьером за ужином в «Крылатом сердце».
Местом сборища назначено было аббатство Сен-Виктор, куда всем надлежало прибыть к часу пополудни.
Помимо шпаги каждый обязан был запастись еще и пистолетом, так как речь шла не только о том, чтобы разыскать виновников такого опустошения в рядах ловкачей, но и немедленно с ними поквитаться.
Лафемас, приехавший в аббатство прямо от Татьяны, произвел тщательный осмотр подчиненных: все оказались прилично одеты и хорошо вооружены; даже на господине де Вергриньоне был опрятный камзол.
– Поздравляю, мой дорогой, – сказал ему весело Лафемас. – Не вижу ни дыр, ни пятен! Что за чудо! Уж не наследство ли вы получили?
– Увы, командир, меня одела любовь, а не фортуна, – отвечал нормандский кадет скромно.
– Любовь!.. Должно быть какая-нибудь торговка пленилась вашим дородством?
– Торговка!.. Скажете тоже! Я презираю буржуазию! Это знатная дама…
– Право же! А можно узнать ее имя?
Вергриньон замялся.
– Если он молчит, так я вам скажу: дама его сердца – Манон Гредлю, перекупщица, торгующая с лотка! – вскричал Бертони.
– Вы лжете! – вспылил Вергриньон. – Она настолько же перекупщица, насколько ваша мать была честной женщиной!
– Наглец!
– Негодяй!
– Полноте, господа! Мы здесь не для споров. В дорогу!