Кардинал снова улыбнулся, но на этот раз так добродушно, что Шале пришел в недоумение.
Движением руки он отстранил шпагу молодого графа.
– Полноте, господин де Шале, – сказал он, – кто говорит о крови… о тюрьме!.. Если вы смотрите на это дело так серьезно, то моя обязанность – низвести его до настоящей оценки. И для начала, господин граф, знайте, что сколь запоздалым бы ни было ваше признание, я все же вас поздравляю, поздравляю от всего сердца. Да… Мне было бы больно узнать, что такое прекрасное имя, как ваше, замарано изменой!
– Господин де Валансе, побуждая меня к данному демаршу, говорил то же самое! – произнес Шале.
– Я всегда считал командора де Валансе человеком здравомыслящим, – заметил первый министр. – Что ж, господа… если бы опасность угрожала только мне, не думаю, что я стал бы сильно заботиться о сохранении столь несчастной жизни, жизни, за которую, несмотря на все стремления к благому на службе королю, я нажил одних лишь врагов… Но ведь эти заговорщики ставят под угрозу славу его величества, спокойствие всего нашего государства. Тем не менее, видит Бог, я не желаю из-за собственной персоны возбуждать гнев короля против особ, так близко к нему стоящих! Пусть он сам вершит правосудие, я же ни за что на свете не хочу вмешиваться в это дело. Так что, господа, порешим на том, что я вас не видел… и вы мне ничего не говорили.
– Но… – вскричал Шале, не понимая, к чему клонит Ришелье.
– Но дайте же мне закончить! – продолжал кардинал уже более суровым тоном. – Если я и прощу… то сделаю это, когда и где мне будет угодно. Прежде всего, господин граф, вы должны обещать мне не говорить ни слова о нашей встрече госпоже де Шеврез.
– Обещаю вам это, монсеньор.
– Это еще не все. В воскресенье утром, как у вас и было условлено, вы, сударь, во главе ваших сторонников отправитесь похищать меня в мой замок и будете действовать так, будто между нами ничего и не происходило.
– Но… к чему вся эта комедия, монсеньор?
Ришелье нахмурил брови.
– Впрочем, как вам будет угодно, – пробормотал граф.
– Именно так мне и угодно, – сухо сказал министр. – Вы слышали, господа, я требую от вас обоих полнейшего молчания. Ступайте же, и да поможет вам Бог.
Ришелье встал. Командор де Валансе и граф де Шале удалились.
– Вы спасены, – воскликнул первый министр, – и ваши друзья тоже! За подобие нападения его преосвященство довольствуются лишь видимостью гнева.
Второй же пробурчал себе под нос:
– Но к чему вся эта комедия? Если он хочет простить, то почему бы ему не простить сейчас же?