– Чтобы прыгнуть к нему в койку, я понимаю.
Карин тоже стиснул челюсти и теперь буравил меня презрительно-злым взглядом.
– Эй, братец, – Хен сильнее прижал меня к себя и одновременно как бы увёл назад, становясь между нами с Карином. Положил свободную руку ему на плечо. – Ещё слово, и останешься без зубов.
Карин руку стряхнул, бросил на меня ещё один презрительный взгляд:
– Не думал, что ты такая. Но хорошо, что узнал сейчас.
Хен сделал угрожающее движение, но Карин желания броситься в драку не проявил. Сверкнул напоследок зелёными глазами, развернулся и был таков.
Хен аккуратно закрыл за ним дверь.
– Он просто хотел тебя задеть, – сказал, поворачиваясь ко мне. Сжал мои ладони.
– Я понимаю.
Я и правда понимала, но внутри всё равно словно жёсткой тёркой прошлись.
Я в Карине ошибалась? Или он во мне? Или мы просто были слишком разными, чтобы понять друг друга?
Хен подхватил меня в объятия, крепко стиснул, как будто хотел встряхнуть.
– Малыш, я тоже виноват. Он же пришёл, чтобы попросить меня не лезть к тебе, да я не сдержался. Стал цеплять его, вот он и разозлился. Я раскроюсь ему. Когда узнает правду, поймёт.
Я замотала головой:
– Нет, это опасно. Чем меньше людей знает, тем лучше. Пусть его. Сам виноват.
Но внутри всё равно разрастался полынный комок горечи.
Всё. Сегодня я окончательно потеряла Карина.
Хотя, если так подумать, он никогда не был мне другом. Его привлекло то, что я единственная девушка среди боевиков, которая бросила ему вызов, потом зацепило то, что я им не интересовалась. А потом он придумал себе другую меня и начал любить эту другую.
Да я и сама хороша. Вцепилась в него только для того, чтобы не остаться одной.
– Уверена? – Хен коснулся губами моей скулы.
– Уверена, – я повернула голову, подставляя вместо скулы собственные губы.
Вообще для меня главное Хен. Был бы Хен – больше мне никто не нужен. А Карин… Карин теперь наконец смирится.
На тренировку перед началом второго дня мы с Хеном пошли вместе. В открытую, держась за руки и улыбаясь, как идиоты.
После вчерашнего мне казалось, будто я стала слабой-слабой. Внутри – снаружи я оставалась прежней Сатьяной, готовой в ответ на насмешки заехать обидчику по роже. Но внутри теперь словно плескалось тёплое море, и при каждом взгляде, при звуке голоса и уж тем более при каждом прикосновении Хена это море замирало, а потом вспенивалось бурной волной. Это было настолько незнакомое, чудное, сумасшедшее ощущение счастья, что становилось страшно.
Не знаю, что чувствовал Хен, но перед тем как открыть дверь тренировочного зала, откуда уже слышались голоса, он быстро привлёк меня к себе и поцеловал в губы. Так, словно хотел заранее восполнить грядущую нехватку поцелуев в организме.