Там было всё: и неизбывная, накрывающая с головой нежность, и жгучее ненасытное желание, и вина, и решимость – бурная, порождённая смешением этих чувств волна нахлынула на меня и затопила. В следующее мгновение Ярен поцеловал меня, и мне показалось, я умираю, сгораю в неистовом пламени. Словно на миг все барьеры между нами оказались сметены, и всё потеряло важность. Всё, кроме жадного прикосновения губ, кроме движений наших языков, нашего дыхания, нашего стремления навстречу друг другу.
Всего на миг… потом ко мне вернулась способность рассуждать. Я вспомнила, что он не ответил ни на один мой вопрос, ничего не сказал ни о своих планах, ни о своих чувствах – если они вообще были, эти чувства. Как Анс только что, он всего лишь пытается перетянуть меня на свою сторону, используя для этого любые, даже самые низкие способы.
– Не трогай меня! – я оттолкнула его, попятилась. Приложила тыльную сторону ладони к губам – унять этот бешеный жар, свою собственную страсть, которая до сих пор зудела под кожей. Бесполезно.
Ярен молча смотрел на меня. Его грудь ходила ходуном, глаза были темнее ночи.
В следующий миг он рванул на груди рубашку – хотел, кажется, расстегнуть, но дрожащие пальцы не справились с пуговицами, раздался треск, верхние пуговицы просто отлетели. Я отступила ещё на шаг, но, не отводя взгляда, следила за тем, как ткань скользит вниз, открывая поджарое тело, чёрный шнурок на бурно вздымающейся груди, серебряный знак “сорн” на этом шнурке. Взгляд очерчивал широкие пластины грудных мышц, пресс, стремился вниз, к охватывающему талию широкому ремню.
Нигос… что он делает? Зачем раздевается?
Впрочем, я тут же поняла, что ошиблась.
Ярен вскинул руку вверх, отозвалась сила. Словно ледяной шип, в его ладони вырос длинный зазубренный кинжал.
Я широко расширенными глазами наблюдала за происходящим. Почему-то ни на миг не испугалась, как будто знала, что Ярен не причинит мне вреда.
Так и вышло – кинжал блеснул в пальцах, переворачиваясь, и сияющее лезвие легко, будто играючи, пропороло длинную алую, на глазах вспухающую кровью полосу на гладкой коже груди, напротив сердца. Миг, и к этой полосе прибавились ещё две, обрисовывая круг и заключённый в нём крест.
В воздухе остро и зло пахло кровью. Кто-то вскрикнул, и я лишь через мгновение поняла, что это был мой вскрик. И тут всё тело Ярена покрылось светящимися письменами. Они были повсюду: на груди, на шее, на руках, на животе – даже на лбу и щеках сияли неизвестные знаки. Это продлилось всего лишь одно мгновение – но когда всё пропало, пропал и нарисованный кровью круг с крестом.