И одновременно с этим он меня дико раздражал. Во-первых, потому, что он, похоже, привык пользоваться своей мужской привлекательностью, явно считал, что уложит в постель любую. Во-вторых, что ни фраза, то с подковыркой. В-третьих… меня раздражала собственная реакция на него. То, что я терялась от его взгляда, как овца, бекала и мекала, не зная, что отвечать на подколки. Что обрадовалась, снова увидев его там, на танцплощадке. Что по телу невольно прошёл жар, когда он обнял меня.
Я помотала головой, возвращаясь в настоящее. Забыли про этого Реутова, обычный бабник, каких тысячи. Надо с Ванькой разобраться.
— Почему я с тобой должна быть, мы что, сиамские близнецы, что ли? — возразила я вслух. — Я же тебе развлекаться не мешаю, почему я не могу потанцевать и поболтать со знакомым?
Ванька остановился и обиженно засопел.
Блин, я знала эту его привычку. Пытается показать, что недоволен и одновременно не хочет ссориться. Нет чтобы послать или по-мужски заявить, мол, будь рядом, и разговор окончен. Нет, Ванька по жизни пытается уладить дело бабьими способами: уговорами, рассуждениями, наматыванием десятков метров лапши на уши.
— Ну ты как бы моя девушка для всех, — так и есть, начал переливать из пустого в порожнее. — Что я, один должен быть, когда моя девушка с кем-то другим сидит?
Я скрестила руки на груди и посмотрела на него сверху вниз (технически снизу вверх, но со всем высокомерием её королевского величества). Не сработало, Вано только распалился:
— Что он от тебя хотел? Подкатывал?
— Вань, ты чего? — я взяла его под руку. — Просто перекинулись парой слов же.
— Да? А чего он тогда к тебе лапы тянул? Почему ты со мной в обнимочку не разговариваешь?
— Ты совсем?
Нет, конечно, может, я и расслабилась. Вспомнила папу, настроение скакнуло. Но Марк, по-моему, только утешить меня хотел. Не заметила у него задних мыслей. Тогда, на танцплощадке — да, а за столиком нет, нормально себя вёл, обычно.
— Я совсем? Может, ты вообще к нему жить пойдёшь?
Это же надо как у него подгорело!
Пока я смотрела на Вано в молчаливом изумлении, меня овеял лёгкий ветерок с запахами бензина, кожи и мужского одеколона, и приятный голос с ухмыляющимися нотками произнёс прямо над ухом:
— Я не против.
Я обернулась. Так и есть, стоит себе совсем рядышком, с довольной рожей, улыбается. А за руку уже уцепилась какая-то крашеная блонда. Наши с блондой взгляды перекрестились, как хорошо отточенные лезвия. Она отвернулась первая и дёрнула кавалера за руку:
— Может, пойдём?
Марк не успел ничего ответить. Я тоже подхватила Ваньку за локоть: