— Наше новое здание. После ремонта сюда переедет телекомпания, расширяемся.
Ну да, понятно. Здания покупаются, ремонты делаются, телекомпании ездят туда-сюда, один расширяет свои владения, другой спонсирует. В общем, у всех все хорошо, и единственный, кто ко всему этому теперь не будет иметь никакого отношения — я.
Мы ехали в машине и молчали. Потому что говорить было вроде бы как и не о чем. Он хотел, чтобы я решила, и я… решила. Правильно и сознательно, как самостоятельный взрослый человек. Вот только мысли, которые сейчас лезли в голову этому сознательному и взрослому человеку, были немножко странными: зачем, черт возьми, нужно было меня спрашивать и заставлять что-то решать? Зачем было размахивать этим дурацким ключом? Не проще ли было не останавливаться? Опрокинуть меня на подоконник, дать мне закончить с рубашкой, сплестись, слиться в одно целое. Раз уж ключ был у него в кармане и никто не мог нам помешать?
«Не проще! — ехидно ответил внутренний голос, которого никто, разумеется, не спрашивал, и злорадно напомнил: — Потому что кто-то очень хотел решать за себя сам».
Автомобиль мягко затормозил у моего подъезда, я исподтишка покосилась на Вячеслава Павловича. Тот спокойно постукивал пальцами по рулю, на лице — ни грамма разочарования. Как-то слишком уж быстро он согласился с моим решением. Мог бы хоть немножко поспорить!
Больше ни одного повода оставаться в машине у меня не было. Единственное, что оставалось сделать — это выйти наружу, захлопнуть дверцу и навсегда оставить злостного обманщика и манипулятора за пределами своей жизни.
Уйти мешало лишь одно маленькое обстоятельство: я этого не хотела, совсем.
— Вы ведь проводите меня до квартиры? — мрачно поинтересовалась я.
— Я уж думал, что ты не предложишь, — усмехнулся Вячеслав Павлович.
— И что бы вы тогда сделали? — раздраженно спросила я.
— Увез бы обратно. Или целовал бы, пока не ответила правильно…
Он повернул голову и посмотрел на меня. В синих глазах не было ни капли спокойствия. Там полыхало такое пламя, что сердце екнуло, и моментально бросило в жар.
— Целовал? — пискнула я и облизала мгновенно пересохшие губы.
— Вероника… — предостерегающе выдохнул он, — еще немного, черт возьми, и я это сделаю прямо на глазах у изумленной публики!
Я обернулась к окну. Старушки, оккупировавшие лавочку у подъезда, синхронно вытянули шеи, и три пары глаз с любопытством таращились в нашу сторону. Под этими взглядами мы вышли из машины, проследовали друг за другом к подъезду, поднялись по лестнице и с облегчением скрылись за обшарпанной дверью. Дежавю…