Я помнила ее подозрительное отношение ко всему, что связано с моим боссом, поэтому ни на секунду не усомнилась, что так оно и произойдет.
— Это еще почему? — заинтересовался Вячеслав Павлович.
Я не нашлась, что ответить, и лишь отвела взгляд. Но этого было достаточно, чтобы повисла неловкая пауза. Чем ее разорвать, я не представляла. Зато чем усугубить уяснила сразу, стоило только подумать о том, что нам с Вячеславом Павловичем предстоит провести наедине целый час, а то и больше… Ой, мамочки. Сердце трепыхнулось, а желудок скрутился в рулет. Одни… В запертой комнате, еще и спальне к тому же, в пустом доме… И при этом совершенно ничего не нужно делать. Вернее даже не так, делать просто нечего! До этого мы всегда куда-то торопились: то офисная кутерьма с документами, то организационные вопросы по розыгрышу, то умирающий товарищ на руках… А тут раз — и время словно замерло.
Несколько минут мы сидели в полной тишине, а потом он спросил:
— И почему же вы передумали становиться журналистом?
Вопрос был опасным. Очень опасным. Он вовсе не разрядил то напряжение, что разлилось в воздухе. Наоборот, лишь усилил его настолько, что, казалось, вот-вот искры начнут проскакивать.
— Вы всерьез считаете, что нам нужно обсудить именно это? — я не собиралась сдаваться.
— А что еще? — невозмутимо парировал Вячеслав Павлович.
Я бы предложила подумать о том, как выбраться отсюда. Но, к сожалению, вариантов было только два: или через дверь, или через окно. Выбраться через дверь можно только одним способом — выломав ее. Да и выпрыгивать в окно, учитывая обстоятельства, тоже будет как-то странно. Все-таки Вячеслав Павлович — это не та напасть, от которой нужно бежать с риском для жизни.
— Раз уж мы здесь заперты, — я пожала плечами, — то можем поговорить о чем-нибудь интересном.
— Вот мне и интересно. — Он поднялся с кровати и в два шага оказался рядом, опустился на пол так, что глаза оказались напротив моих. Опасно… Ой, как опасно… — Что такое изменилось, что вы ни разу не заговорили о том, зачем на самом деле вам нужна была эта работа?
Нет, ну это уже ни в какие ворота! Опять он мне не доверяет. Теперь меня подозревают в том, что я вероломно затесалась в секретари!
Но не это меня смущало. А то, что теперь он оказался как-то слишком уж близко. Гораздо ближе, чем тогда, в офисе… Там хоть между нами был стол, а здесь… Стоит мне только чуть-чуть наклониться и потянуться… Вот черт! О чем я думаю, а? Нет, ну я не виновата. О чем же еще можно думать, когда синие глаза (ох уж эти глаза — моя личная погибель) смотрят так, что все мысли превращаются в кашу? Когда ощущаешь едва уловимый горьковатый запах туалетной воды, а теплое чужое дыхание касается твоей щеки? Это здорово сбивает с толку!