У всех есть свой лимит терпения и выдержки. И, кажется, ее предел настал прямо сейчас. Лис всхлипнула. По щекам побежали слезы — обильные, щипучие, горькие. Она с ужасом поняла, что надвигается истерика — с громкими рыданиями, нецензурной бранью и, возможно, попытками рукоприкладства. Кстати, последнее — отличная идея.
— Извращенец! Подлец! Убийца! — она со всей дури стала колотить свободной рукой по всему, что попадалось под руку. Но под руку попадались только широкие мускулистые плечи… Твердые. И, кажется, руке было больнее, чем плечам… От этого стало еще обиднее, и Лис разрыдалась в голос.
Вилард уже никуда ее не тащил. Отпустил, смотрел растерянно, будто не мог решиться и что-то предпринять. А потом сделал худшее, что могло прийти в голову в этой ситуации: решил разрядить обстановку:
— Ну что вы, ваше величество!.. Ведите себя прилично.
От этого издевательского обращения Лис взвыла еще громче и застучала по могучему торсу с удвоенной силой. Вилард даже не пытался уворачиваться от ударов.
— Лис, перестань!
Он схватил ее в охапку, прижал к плечу и начал осторожно гладить по волосам…
— Обещаю, с тобой ничего не случится… Пока ты здесь. Здесь я могу тебя защитить…
Защитник выискался! Подлый лицемер! Ну и от кого он собрался ее защищать? От бедняги Арта?
— Обманщик! Похититель!..
— Прости… — он продолжал гладить ее по голове.
Как ни странно, это помогало. Лис обмякла в сильных мужских руках. Невесело усмехнулась про себя. Вот он — стокгольмский синдром во всей красе! Ведь знает же: это похититель, который бессовестно ворвался в ее жизнь, лишил ее всего, запер и теперь готовится сделать что-то ужасное. Это он во всем виноват, но тогда почему ей так спокойно в его объятьях?
Уже не хотелось рыдать и драться. Истерика сходила на нет, исчезала, оставляя отбившиеся от своих всхлипы.
Намагичил, небось — мрачно подумала Лис. В искренность похитителя она не верила.
— Все будет хорошо, — шепнул он ей на ухо, опалив щеку горячим дыханием.
Лис вздрогнула. Страх, злость, недоверие — всё это тут же исчезло. По телу прокатилась жаркая волна, от которой воздух стал густым и рваным. Она задышала часто. Красивое рельефное тело, сильные руки… И сейчас она прижимается к этому телу, ее гладят эти руки…
Где-то на краю ускользающего сознания мелькнула мысль: такое уже было — тогда, с Артом. Тогда холодный разум уверял: это не то что нужно, а горячее тело требовало этого всё больше и больше.
Она прижалась к его груди, словно хотела слиться с ним воедино, впилась поцелуем в его шею и с удовольствием почувствовала, как он отзывается на эту ласку, как загорается пламенем страсти. Этот его огонь отразился в ней, и сладкое безумие накрыло ее окончательно. Она гладила его, целовала и кусала его плечи, шею, вставал на цыпочки, чтобы дотянуться до таких желанных губ.