— Значит, ты в типографии работаешь? — спросил Петрович у задержанного. — Профсоюзный билет есть?
Профсоюзный билет служил в те годы основным документом, удостоверяющим личность.
— Нет у него никаких документов, — ответил за незнакомца Келлер. — Он мне наплел, что их у него в трамвае увели.
Незнакомец налился краской и стал часто-часто моргать.
— Товарищ, я правду говорю…
— Так, так, — молвил Петрович доброжелательно, — документы, значит, в трамвае свистнули, а почему в домкоме справку не взял, пока новые не оформят?
— Так наш председатель третий день пьян, — с отвращением ответил задержанный. — Сын его женился, ну и…
— Правление есть домовое, — не удержавшись, вклинился Келлер.
— Так они с ним пьют. Я уж и так, и этак, и все одно слышу: завтра да завтра справку оформим, потом приходи. А у меня рабочий день ненормированный. Я ждать не могу, пока они проспятся…
Агенты обменялись взглядами. Рассказанная незнакомцем история звучала на первый взгляд неубедительно, но сотрудники угрозыска знали, что в жизни бывает и не такое. В трамваях действительно орудовали карманники, и никакой фантастики нет в том, что члены домового комитета закладывают за воротник в ущерб своим основным обязанностям.
— Зовут-то тебя как? — спросил Петрович.
— Тихон я. Савельев…
— Так, Тихон, а бабу ты зачем убил? — на первый взгляд нелогично осведомился Петрович.
— Я никого не убивал! — вскинулся задержанный.
— Что тут думать — ограбить хотел, а она сопротивляться стала, — вклинился и тут невыносимый Келлер. — Женщина крепкая была, да только он с ножом. Пырнул ее и все, привет. У убитой в карманах ничего не было, наверное, при ней сумочка была. И пуговица верхняя у ее пальтишка расстегнута — неспроста! Это он, — агент обличающее ткнул в задержанного коротким пальцем с широким ногтем, — хотел заодно пальто снять, хоть оно и кровью испачкано. Замешкался, а тут я подоспел.
Тихон глядел на него с ужасом.
— Так, — раздумчиво протянул Петрович, потирая подбородок, — а нож где?
Келлер нахмурился.
— Не нашел.
— Ну, а сумочка?
— Да сбросил он все, прежде чем я его схватил, — уже с раздражением ответил немец. — Или сообщнику передал, а тот сбежал.
— Товарищ, это все неправда, — пролепетал Савельев каким-то тонким, пронзительным голосом. — Я никого не убивал… Вы ошиблись! Я просто случайно… поблизости оказался… — И, не сдержавшись, разразился бессвязными жалобами: — Чертов председатель! Ну почему ему взбрело в голову именно сейчас сына женить… Выдал бы мне справку, скотина… Ведь это же из-за него я к вам попал! Клянусь чем хотите, товарищ: я никого не убивал… Я испугался, понимаете? Просто испугался… Ночь, ни один фонарь, сволочь, не горит, и тут… Женщина какая-то кричит… Потом вы… И стреляете! У меня душа в пятки ушла… Что ж это, думаю, убьют меня сейчас… Ни за что убьют! Не виноват я, понимаете? Не виноват!