Из изложенного можно сделать вывод: весь период, предшествующий убийству, это преступление зрело. Оно исподволь, субъективно готовилось будущими участниками трагедии, готовилось в их психике, где прочно засела идея злых сил, неизменно грозящих семье. Страх постепенно овладел ими всеми. Растущая алкоголизация П. и особенно его жены усугубляла переживания, делала несомненной реальностью образы и фигуры бреда и галлюцинаций.
П. признан вменяемым. Мотивы совершенного им убийства достаточно ясны, тем более что его показания соответствуют свидетельским показаниям и результатам осмотра места происшествия.
Рассмотрим еще один случай. Здесь субъективные причины произошедшего не столь очевидны и требуют более глубокого психологического анализа.
М., 23-ти лет, ранее не судим, в состоянии опьянения (не очень сильного) убил своего сына, которому было всего 9 месяцев. Ребенок сидел в маленьком подвижном креслице, когда отец нанес ему 25 ножевых ранений (в грудь — 15, в живот — 3, в спину — 7), можно сказать, что он изрешетил его ножом.
Об М. известно, что он воспитывался вместе с братьями, закончил школу, служил в армии, через год после демобилизации женился на женщине, у которой уже был ребенок 6,5 лет. Жена во время допроса показала, что муж очень радовался рождению ребенка, заботился о нем, его отношение к ее ребенку от первого брака тоже было хорошим и ровным.
Как видим, он любил своего сына и младенцу вроде бы ничего не грозило. На данном этапе анализа нужно констатировать тот факт, что убийцу с сыном связывала любовь. Что касается опасностей, которые могли бы погубить малыша, то тут дело обстоит гораздо сложнее. М. остро, болезненно ощущал, что ребенку грозит исключительная беда — повторить его судьбу. В этой связи отметим два важнейших обстоятельства.
1. Сразу после демобилизации М. совершил преступление. При обследовании было установлено, что он болен шизофренией (по данному уголовному делу признан невменяемым). Его поставили на учет в психоневрологический диспансер, несколько раз помещали в психиатрическую больницу, что им всегда очень тяжело переживалось. В периоды обострения болезни бывал подавлен, раздражителен, ничего его не радовало, возникали суицидальные мысли. Как раз такой период предшествовал убийству. В тот день, когда это произошло, М. вместе с женой ходил к психиатру, который предложил поместить его в больницу, но затем ограничился (после их уговоров) выпиской лекарства с условием, что больной через несколько дней будет вновь освидетельствован. М. обрадовался, что на этот раз избежал «психушки», но остался крайне угнетенным и раздраженным. Придя от врача, даже подрался со своим братом, который жил неподалеку. Их мать настаивала на помещении его в психиатрическую больницу и упрекала жену, что та посчитала это излишним. Убийство ребенка было совершено сразу же после этого.