В вечно современном мифе об утерянном рае, о благородном, добром дикаре, прекраснейшей земле и великолепных пейзажах, идеальном государстве (например, доколумбовой поры) и т. д. совершенно игнорируется то обстоятельство, что все эти якобы существовавшие прежде «блага» и «красоты» почти во всех случаях или в значительном их числе были связаны с каннибалами и каннибализмом. Дело в том, что и у дикарей-каннибалов в свою очередь есть представления об утраченном рае, об изначальном безмерном счастье, когда человек был бессмертен и напрямую общался с богом (Богами), ему не нужно было работать, поскольку его «просто» кормила природа или сказочные сельскохозяйственные орудия, которые работали наподобие автоматов. Казалось бы, можно подумать, что его ничегонеделание в те блаженные времена выражалось в том, что он не взращивал злаки, не охотился и не разводил домашний скот; ему достаточно было пойти войной на другое племя или захватить зазевавшегося соседа, чтобы обеспечить себе превосходный обед или ужин. Во всяком случае, несмотря на всю омерзительность и опасность, каннибализм глубоко внедрился в человеческое сознание. Со времен его широкого распространения цивилизация достигла несомненных успехов, но тем не менее он время от времени вновь проявляет себя в разных формах.
Конечно, не следует преувеличивать масштабы этого явления и связывать его только с трудными социально-экономическими условиями или падением нравственности. Это было бы примитивизацией: как было показано выше, причины и механизмы рассматриваемого явления носят довольно сложный и неоднозначный характер. Однако встречающиеся отдельные акты каннибализма производят оглушительное впечатление, а те люди, которые непосредственно сталкиваются с ними, обычно приходят в шоковое состояние.
Среди личностных особенностей каннибалов особое внимание зачастую привлекает их полная психологическая и социальная отчужденность — естественно, мы имеем в виду современных каннибалов. В этом убеждают результаты анализа индивидуальных историй их жизни, их отношения к общечеловеческим ценностям, совершенных ими убийств, в большинстве случаев серийных, но в меньшей степени сами факты людоедства. Именно последние свидетельствуют о том, что они не пассивно отлучены от семьи, друзей, базовых человеческих ценностей, от нормального общения, а самым активным образом противостоят им. Активность проявляется непосредственно в акте каннибализма, который полностью, абсолютно, без каких-либо оговорок исключается современной цивилизацией. Такое всеобъемлющее порицание нельзя наблюдать ни в чем другом: убийца в некоторых случаях вызывает снисхождение, но каннибал — никогда. Даже если соответствующий акт имел место в случае острого голода, каннибал стигматизируется на всю жизнь как лицо, съевшее другого человека. Совсем иное дело — убийство. Убийца, например, своей жены из ревности отнюдь не исключается из общения. Некоторые убийцы становятся героями. При этом парадоксально, что убийство уголовно наказуемо, а людоедство — нет.