- Досье нашли?
- Ищем. - Голос начальника спецслужбы помягчел.
- Когда?
Инспектор спрашивал односложно. Привык, что его все понимают с полуслова.
- Трудно сказать.
- Русские тоже ищут?
- Пытаются. Но у них ничего не выйдет. Одного, весьма активного, мы ликвидировали, другого уже прихватили.
- Они знают, где искать?
- Возможно. Но мы им помешаем.
- Зачем?
Начальник спецслужбы промолчал. Слышно было, как он дышит там, на другом конце земного шара, будто сидит рядом.
- Меня не интересуют эти бывшие гэбисты, как и все русские вообще. Мне нужно досье. Если мы не можем его разыскать, пусть это сделают они. Вы меня поняли?
И опять хриплый голос в трубке не отозвался. Инспектор позволил себе улыбнуться. Это же так просто было сообразить. Поистине, служебное рвение лишает разума. А может, нарочно молчит, дает Инспектору возможность покрасоваться своей проницательностью.
И он не отказал себе в этом удовольствии.
- Не мешайте им. Не исключено, что у них есть каналы, нам неизвестные. Разве вы уверены, что мы все контролируем?
- Говорят, даже Господь Бог иногда сомневается.
- Это хорошо, что вы не теряете чувства юмора.
Инспектор бросил трубку на стол и резко поднялся. Попытка телефонного собеседника пошутить ему не понравилась. И не понравилось то, что он не сдержал своего недовольства. Пришлось сделать вид, что встал по своим надобностям. Он еще глянул в иллюминатор на обгонявшую самолет зарю, потянулся и направился в туалет.
11
Подлая собачонка лаяла непрерывно, визгливо, нудно.
- Сонька, отстань от человека!
Голос тонкий, со старческим дребезгом.
- Что за мода к мужчинам приставать. Которые лежат.
Старик хмыкнул, довольный собой, - юморист.
С трудом открыв глаза, Мурзин увидел лысый шар головы и за ним густо-синее утреннее небо. Еще не встав, он понял, что лежит на скамье в каком-то сквере. Попытался вспомнить, как он сюда попал, и ничего у него не получилось. Голова будто ватой была набита, ватой с гвоздями, - попытка думать отозвалась острой болью.
Близко, за деревьями, крикливо зачастила автомобильная охранная сигнализация, и Мурзин вспомнил, что ехал в машине.
- А где... синий..."Москвич"? - с трудом выговорил он, опуская ноги на землю и отваливаясь к спинке скамьи.
- Как где? - охотно отозвался старик. - Перед тобой. Нынче все москвичи, считай, дошли до посинения.
- Это что - Москва?
- Однако, молодой человек!..
Молодым его давно не называли, лет этак десять или больше, и Мурзин засмеялся. И сморщился от нового приступа головной боли.
- Как я... сюда попал?..