– Быстро! – Максим спрыгнул с лошади, снял с седла Ваську. Она отбежала чуть назад и в сторону, споткнулась и плюхнулась на мокрый асфальт. Но тут же вскочила на ноги и уставилась серыми глазищами на отца. Максим схватил ее за руку, потащил за собой, одновременно дернул за повод Префекта и жеребец послушно зацокал подковами позади.
– Бегом к машине! – крикнул Ваське Максим и подтолкнул ее в спину. А сам отпустил поводья и с силой хлопнул Префекта по крупу. Жеребец прижал к голове уши, подобрался и красивым длинным прыжком перемахнул ограду. И понесся через манеж к конюшне – шея выгнута, хвост по ветру. «Красавец. Когда-нибудь куплю себе такого, пусть перед домом травку щиплет». Максим рванул к машине, открыл заднюю дверцу и закинул Ваську в салон. Сам уселся за руль, развернулся и погнал прочь по кривой разбитой дороге.
– Это что – твоя машина? – шептала из-за спины Васька. Она устроилась позади, вытянула руки и обняла отца за плечи.
– Нет, покататься дали, – Максим сжал ее ладонь и прибавил газу. Надо сматываться, время пока есть, но немного – пока сообразят, пока отзвонятся, пока до местных дойдет… На выезде из города один пост, следующий километров через семь, хорошо бы успеть проскочить их, дальше можно спокойно гнать под сто двадцать, до следующего городка.
– А я знала, что ты не умер, всегда знала, – почему-то шепотом говорила Васька, – меня Фролова вызвала и сказала, что я теперь сирота. И что я должна ей спасибо сказать.
– Сказала? – спросил Максим и посмотрел в зеркало заднего вида, но разглядел в нем только светловолосую макушку. Васька прижалась щекой к спинке сиденья и смотрела в окно.
– Да, сказала. Что я ей не верю и что мой папа жив, – отозвалась она.
– А дальше? – Максим посмотрел на дорогу, и снова перевел взгляд вверх, на зеркало.
– Орала, – вздохнула Васька, – как всегда. Мы привыкли. А один раз она к нам на ужин пришла и сказала, что завтра начинается пост и есть вообще нельзя. И она лично три дня есть не будет. Я спросила: детей? Меня потом гулять не пускали, – ответила она и снова всхлипнула.
– Тихо, – Максим снова сжал ее руку, – все закончилось, все уже, все. Забудь, – и уставился на дорогу. Забудешь такое, как же, эти полгода она будет помнить всю свою жизнь, отчетливо и ярко. И воспоминания эти приятными не назовешь, детдом ей долго будет в кошмарах сниться.
– А куда мы едем? – гнусавым голосом спросила Васька.
«Подальше отсюда», – но вместо этого Максим ответил:
– Потом скажу. Ты есть хочешь?
– Нет, – пискнула Васька, – я потерплю. Давай поедем побыстрее, чтобы нас не догнали.