Под дождем, накинув на голову капюшон куртки, Максим прошел по дну вонючего ущелья вслед за Большаковым. Водитель остался в машине, и позади рысил один из охранников, топал ботинками по лужам. По мокрым глиняным «ступенькам» кое-как поднялись наверх, Большаков дважды оскальзывался, и один раз едва не упал. Но удержался на ногах и первым оказался у тропы через пустырь. Его пересекли в гробовом молчании, и скоро оказались у гаражных боксов. Два первых закрыты, за ними провал, заросший бурьяном, дальше чуть отползшая в низину недостроенная железобетонная коробка без крыши. И, по традиции, превращенная в свалку – мусорный курган вываливался за переделы отведенного ему пространства. Рядом бродили полицейские, стояли два «уазика» и иномарка начальства. Большаков остановился, перевел дух и повернулся к Максиму:
– Они там, их бомжи откопали или собаки. Сегодня утром случайные прохожие нашли, сообщили. Там Настя и Антон, оба. У нее серьги были дорогие, от матери остались, кольцо, телефон – все исчезло.
– Пошли, – Максим обошел Большакова и зашагал по тропе впереди конвоя.
Странно, что их не нашли раньше, девочка и водитель лежали рядом с оживленной тропой. За оврагом находился новый микрорайон, и жители, чтобы срезать путь, часто пользовались неудобной, но короткой дорогой. Прятать трупы особенно никто и не старался – их просто перетащили через порог, швырнули наземь и наскоро забросали мусором. От влажных куч отбросов исходил мерзкий запах, и в нем Максим разобрал сладковатую, выворачивающую кишки наизнанку нотку. Значит, убили их в день похищения – пошли уже пятые сутки, а погода изменилась только сегодня утром, тепло сменилось дождем и ветром. Настя лежала на животе, лица ее Максим не видел, посмотрел на то, что осталось от головы девочки, и перевел взгляд на тело водителя. Оно находилось чуть дальше, в глубине бокса, лежало на боку, голова неестественно вывернута, глаза полуоткрыты. Больше никаких повреждений на теле водителя Максим не заметил, отвернулся и снова вышел под дождь. Позади послышались торопливые шаги и сдавленный то ли хрип, то ли стон. Тащившийся за Максимом охранник вылетел из бокса, зажимая себе рот обеими руками. Он промчался мимо с перекошенным, покрытым испариной лицом и ринулся в ближайшие заросли кустов. Максим проводил страдальца взглядом и отвернулся. Большаков уже метался между крупным и мелким полицейским начальством, отводил их по очереди в сторонку и шептал что-то, показывая пальцем в сторону гаража. Кто-то кивал ему в ответ, кто-то отрицательно мотал головой, кто-то, кажется, послал куда подальше. Большаков по этому поводу сильно расстроился, попытался проораться как следует, но не успел. Они с Максимом обернулись одновременно – к боксам подкатила сияющая лаком плоская черная иномарка с тонированными стеклами, ее передняя дверь открылась, и кто-то на ходу выскочил из машины.