А что еще делать бабушке, озабоченной состоянием внука? Я не могу связаться с педиатром Адама. Малыша рвет уже пять часов. Это явно чрезвычайная ситуация. Я жду, пока Адам допьет бутылочку, а потом кладу его на кровать Роуз Голд и начинаю метаться по дому, собирая в сумку для подгузников молоко, салфетки и прочие нужные вещи. Потом я бегу к своему шкафу и надеваю чистую футболку, после чего вылетаю на улицу, открываю дверь гаража и завожу фургон, чтобы он прогрелся к тому времени, когда я принесу Адама.
Затем я разворачиваюсь и иду в дом. Открыв боковую дверь, я сразу же замечаю, что крики стихли. Внутри так же тихо, как на улице. Мое сердце замирает. Я понимаю, что оставила Адама на кровати Роуз Голд. Он мог упасть и удариться – или хуже того. Я бегу мимо кухни по коридору, охваченная ужасом. Что, если кто-нибудь… Нет, я туда больше не попаду. Меня не было всего пару минут.
– Пусть все будет в порядке, пусть все будет в порядке, – повторяю я.
Наконец я переступаю порог комнаты Роуз Голд. Адам вдруг начинает выть. От неожиданности я вздрагиваю, будто мне в лицо выплеснули стакан холодной воды. Малыш дергает ручками и ножками, лежа на кровати матери. Едва я это замечаю, меня переполняет облегчение. И меня даже не расстраивает то, что его опять вырвало. Главное, он здесь. Он в безопасности.
Клянусь, я никогда больше не выпущу его из виду. Но передышка длится недолго. Мне кажется или крики Адама стали еще громче? Я чувствую, что здесь что-то не так. Моему внуку срочно нужно к врачу.
– Ну ладно, малыш, поехали, – говорю я и беру его на руки. Потом забрасываю сумку с подгузниками на плечо и еще раз окидываю взглядом хаос, который устроила в комнате Роуз Голд.
Я не планировала оставлять дом в таком состоянии. Если она вернется, то сразу поймет, что я копалась в ее вещах. Но к тому моменту я буду спасительницей ее сына. Будем считать, что мы квиты.
Я пристегиваю Адама в креслице и снова вспоминаю о том, куда мы едем. Какой нам попадется врач? Милый и общительный? Или сухой и строгий? Готова поспорить, медсестры, поглаживая меня по спине, будут повторять, что я поступила правильно. Остальные пациенты в приемной будут умиляться Адаму, говорить, что он похож на меня, трогать его лобик и предлагать свои варианты решения проблемы. Вот за что я люблю медицинское сообщество: все хотят тебе помочь.
Я выезжаю из гаража, чувствуя внезапный укол страха. Возможно, в больнице до сих пор работают врачи и медсестры, которые когда-то лечили Роуз Голд. И, что еще хуже, есть опасность снова встретиться с Томом. Впрочем, раньше он всегда работал в ночные смены. Да и разве у меня есть выбор? Даже если они меня недолюбливают, помочь моему внуку все равно должны. Мы все давали клятву: «Не навреди».