Эта женщина напоминает мне стервятника.
– Пэтти, – снова поправляю ее я. – И я не знаю.
У меня начинают дрожать руки, так что я скрещиваю их на груди.
– Когда вы в последний раз ее видели?
– Вчера утром я отвезла ее на работу. Тогда моя дочь сказала, что вернется домой пешком, но так и не явилась.
Мои руки каким-то образом выскользнули из узла, в который я их завязала, и теперь теребят друг друга где-то на уровне талии. Я прячу их в задние карманы штанов, потом снова достаю, решив, что такая поза выглядит слишком дерзко. Я должна произвести впечатление человека, который ни в чем не виноват.
Томалевич продолжает:
– Почему вы не позвонили в полицию и не сообщили о ее исчезновении?
Вот сейчас нужно быть осторожной.
– Прошло немногим больше суток, – объясняю я. – Может, она поехала куда-то выпустить пар.
– Для нее это типично? Вот так вот «выпускать пар»? – спрашивает Томалевич, рисуя пальцами в воздухе кавычки.
«Нет», – думаю я.
– Да, – отвечаю я. – Иногда.
В этот момент я понимаю, что выгляжу как мать, которую не слишком заботит местоположение дочери. Поэтому я добавляю:
– Привыкать к материнству непросто. Я хотела дать Роуз Голд немного личного пространства.
– Понятно, – говорит Томалевич; мне не нравится ее тон. – Сейчас мой коллега находится в «Мире гаджетов» и разговаривает с менеджером. По его словам, Роуз Голд не появилась на работе ни вчера, ни сегодня. В последний раз в магазине ее видели в пять часов вечера в субботу. С тех пор прошло уже пятьдесят два часа. Уточняю на тот случай, если у вас не очень с математикой.
Мне нужно воды. Горло дерет, будто я только что проглотила два кило песка. Я пытаюсь прокашляться.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Мне неизвестно, где она.
Сержанта Томалевич это, похоже, ни капли не тревожит. Она подходит к стулу напротив койки и опускается на него, сгибая свои длинные, как у кузнечика, ноги под острым углом. Я сажусь на кровать. По крайней мере, так мне не придется стоять на подгибающихся ногах.
– По словам доктора Сукап, вы сказали ей, что Роуз Голд уехала на конференцию. – Томалевич смотрит на меня в ожидании ответа, но я не могу ничего придумать, поэтому молчу. – Я так понимаю, вы этого не отрицаете. Почему вы сказали так несколько часов назад, а теперь говорите, что не знаете, где Роуз Голд?
Я прокашливаюсь:
– Мне нужно было решить хотя бы одну проблему. Адам заболел. Я не могла заниматься им и поисками дочери одновременно.
– Для этого есть полиция, – возражает Томалевич, прищурившись. – Инспектор Поттс осмотрит ваши вещи.
Я киваю, хотя у меня не спрашивали разрешения на досмотр. Чтобы показать, что я готова к сотрудничеству и что мне нечего скрывать, я сама отдаю сумку с подгузниками и свою сумочку.