– Почти, – сказала комиссар ГБ Антонова, – наши ватиканские коллеги подозревают, что этот фон Меллентин сам стал адептом зла, только не таким мощным и цельным, как Гитлер.
– Подозрения, товарищ Антонова, к делу не подошьешь, – хмыкнул Сталин. – Поэтому можно поподробнее?
– Поподробнее инквизиция сможет сказать, если заполучит к себе фон Меллентина на допрос третьей степени, – ответила та, – по-другому они еще не умеют. Но, как вы понимаете, главный фигурант будет немножко возражать, а потому сейчас это маловероятно.
– Ну хорошо, – сказал Сталин, – с Деницем лучше договориться, а фон Меллентина надо взять в плотную осаду. И пусть воздушная разведка потомков попробует обнаружить его убежище, а потом принять меры, если понадобится – точно такие же, как против Гитлера. На этом все, товарищи, и поздравляю вас. Мы уже почти победили. Пожалуй, что победу теперь только требуется оформить – и все!
10
Летнаб (летный наблюдатель) высотного разведчика находится в шаровой установке под брюхом самолета, вместо автоматической пушки оснащенной двадцатикратной бинокулярной наблюдательной установкой с просветленной оптикой, просматривающей всю нижнюю полусферу.
11
Микаэль Виттман не знает, что по подозрительным местам бьют куда более эффективные для такого вида боя САУ-122-М-30 и самоходные 120-мм бригадные минометы, мины которых эквивалентны шестидюймовым фугасным снарядам. А танки Т-42 на позиции только присутствуют.
12
ВМСЗ – высшая мера социальной защиты, сиречь смертная казнь.
13
В середине двадцатого века от бывшей резиденции мазовецких князей осталась только пустая коробка крепостных стен из красного кирпича и две боевые башни.
14
В люфтваффе – самолеты окрашиваются в серый цвет, опознавательные знаки: кресты на плоскостях крыльев и фюзеляже и свастика на хвостовом оперении. Самолеты «храмовников» окрашены в черный цвет, и вместо крестов несут изображение черной свастики, заключенной в белый круг, на плоскостях и фюзеляже и серебряных рун «зиг» на хвостовом оперении.
15
Когда немцы привели к власти Гитлера, то у них тогда также было такое мироощущение, что их новый вождь отомстит за унижения Версальского мира и вернет Германии чувство собственного достоинства, а все остальное будет происходить «как обычно». Когда «демократы» на грани восьмидесятых и девяностых разваливали СССР, советский народ тоже верил, что в магазинах появятся кувырсот сортов колбасы, а все «завоевания Октября» для простых людей останутся «как обычно». И точно так же в начале двадцать первого века политические круги Германии и прочей Европы, вводя одни санкции за другими, думают, что санкции санкциями, а их бизнес с Россией будет «как обычно». Таково общее свойство людей всех времен и народов, не понимающих, что в те моменты, когда в корне меняется мир, ничего уже не остается таким, каким было прежде.