Стапен перекусил в кафе, на вывеске которого красовался индекс 50/60. Жуя сандвич, он непрерывно поглядывал на бегущие цифры – 25, 24, 20, прикидывая, сколько времени остается до вынужденного побега. Наконец он добрался до своего кабинета и позвонил Халиджу, только что заступившему на дежурство. Позвонив, он принялся мечтать о том, как вернется вечером домой и обретет там блаженную тишину. Но из этих мечтаний его моментально вырвала какая-то пышная матрона с усиками над верхней губой. К мясистому бедру она прижимала огромный таз, куда швыряла ножи и вилки, собирая их со столов обеденного зала дома отдыха, расположенного у черта на куличках. Басовито напевая себе под нос, женщина с нескрываемым удовольствием сеяла вокруг себя дикий грохот.
На письменный стол Кройда шлепнулось письмо. Звонок пневматической почты свирепо резанул по его истерзанным нервам. Послание пришло от Гарольда Леренза, предшественника Кройда на посту директора Национальной библиотеки. Леренз входил в число известнейших интеллектуалов Америки. В последние годы он жил в герметичной квартире, подвешенной в стратосфере с помощью воздушного шара. «На сушу», как он сам выражался, Леренз спускался крайне неохотно. Переселившийся в поднебесье отшельник посвящал все свое время семье, писательскому творчеству и переводам с десятка языков. Ежегодно он выдавал по два романа с описанием жизни фантастических воздушных городов, не имевших ничего общего с каменными лабиринтами Дампера. Его книги неизменно становились бестселлерами, что обеспечивало их автору безбедное существование. Более того, следуя его примеру, богачи стали селиться в роскошных особняках, заброшенных в стратосферу, где даже появление гостей не приветствовалось, поскольку это могло способствовать распространению полифонической заразы. В своем письме Гарольд Леренз, «великий пророк воздушного человечества», просил Кройда разыскать несколько материалов, необходимых ему для поэтической антологии, над составлением которой он работал уже давно. «Она будет называться “Слова кристального молчания”, – писал удалившийся на покой директор, – и я собираюсь включить в нее стихотворения, написанные в разные эпохи, одним из основных образов которых является тишина. Такое название я позаимствовал у болгарского поэта Димчо Дебелянова, величайшего мастера элегической поэзии. Я хочу представить его творчество крупным циклом стихотворений, но, к сожалению, не располагаю оригиналами его произведений…» Далее он сообщал о том, что успешно осваивает славянские языки, и просил Кройда оказать ему дружескую услугу – переслать по указанному адресу книги Дебелянова на болгарском языке, которые, как ему известно, пылились где-то в хранилищах Национальной библиотеки.