– Она нимфоманка! – шепотом выпалил он. – Кажется, я понял, почему Давиду нужен на роль святоша. Эта Индира, она же любого затра…
– Спокойно, – одернул его Малкин. – Излагай четко и по порядку, пока есть время.
– Она дочка спонсора фильма, – выдохнул звездун. – Дальше продолжать? Я еще и реплики не произнес, а она уже пообещала, что роль будет моей.
– Ну, и чего ты жалуешься? – искренне не поняла я. – Это же твоя мечта. Девушка – огонь! Баба-бомба.
Макс как-то испуганно втянул плечи в голову и обернулся по сторонам, будто его могли подслушать.
– А потом ко мне подошел Фельдман. Сказал, что папочка Индиры оставлял “особые” пожелания по поводу партнера его дочери. И если я, тварь такая, подпорчу эту девчонку, с меня шкуру спустят.
– А там есть, что портить? – искренне удивилась я, вспомнив манеры и внешность девицы.
– Да откуда ж я знаю-то? – почти со священным ужасом произнес он. – Проверять желания нет.
– Тогда тем более не вижу проблемы, – Малкин ободряюще похлопал его по плечу. – Держись, дружище. Если все сложится, это будет твоя самая гениальная роль. А главное, высокооплачиваемая.
– Может, не надо?!
– А иначе Карелия. Псевдодокументальный фильм о сплавах по рекам. Так себе роль, сам понимаешь.
Судя по скорбной моське, Макс понимал, а после тяжело вздохнул, выпрямился в полный рост и пошел покорять продюсера фильма.
Мы с Малкиным двинулись следом. Начальству хотелось контролировать весь процесс проб.
В итоге Макса заставили встать перед сидящим на раскладном стуле Фельдманом и тем самым пузатенький мужчиной с рупором, по всей видимости, режиссером, который ни слова не говорил по-русски.
А вот Индира вызвалась помогать Старовойтову со сценой, и тут вскрылась вторая проблема, а по глобальности даже первая.
Пока вжитый в роль Макс действительно стопроцентно попал в образ властного, надменного фараона того времени, где каждое слово и даже полувзгляд были частью персонажа, Индира, которая играла его любовницу-рабыню, была бревном. Красиво обряженным, накрашенным, но все же бревном.
Стоило ей начать читать текст, у меня сложилось ощущение, будто слушаю девочку на утреннике, которая рассказывает стихи деду Морозу. Весь нимфоманистый пыл, которого так сильно испугался Старовойтов, тоже исчез, стоило Индире только начать играть кого-то другого.
Она напоминала мне Кристен Стюарт из “Сумерек” – одно выражение лица на весь фильм.
– М-да, – разочарованно шепнул начальник. – Вот что спонсорство в-роль-проталкивающее делает.
Когда прослушивание закончилось, все в ожидании уставились на Фельдмана и режиссера с английским именем Джорж.